- Как только появится опасность? - пошутил я.
- Это уж позвольте мне решать самой, когда отворачиваться, а когда нет, - с величественным видом отрезала она.
Разумеется, дело кончилось тем, что на следующее утро Мод отправилась со мной. Сев на весла, я привел шлюпку в соседнюю бухту. Вода вокруг нас кишела котиками, и на берегу их были тысячи; они ревели так, что нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
- Я знаю, что их бьют дубинками, - сказал я, стараясь приободриться и с сомнением поглядывая на огромного самца, приподнявшегося на ластах примерно в тридцати футах от берега и смотревшего прямо на меня. - Весь вопрос в том, как это делается?
- Давайте лучше наберем для крыши травы, - сказала Мод.
Она была напугана не меньше меня, да и немудрено было испугаться, увидав вблизи эти сверкающие клыки и пасти, похожие на собачьи.
- А я всегда думал, что они боятся людей, - заметил я. - Впрочем, с чего я взял, что они не боятся? - добавил я, продолжая грести вдоль пляжа. - Быть может, стоит мне только смело выйти на берег, как они обратятся в бегство и покажут такую прыть, что я еще, пожалуй, и не догоню их.
И все ж я медлил.
- Мне рассказывали, как один человек забрел на гнездовье диких гусей, - сказала Мод. - Они заклевали его.
- Гуси?
- Да, гуси. Я слышала об этом от своего брата, когда была маленькой.
- Но я же знаю, что котиков бьют дубинками! - настаивал я.
- А я думаю, что из травы крыша получится ничуть не хуже, - сказала Мод.
Сама того не желая, она только подзадорила меня. Не мог же я показать себя трусом.
- Была не была! - воскликнул я и, табаня одним веслом, начал причаливать к берегу.
Выпрыгнув из шлюпки, я смело пошел на гривастого секача, окруженного своими многочисленными самками. Я прихватил с собой обыкновенную дубинку, какою гребцы добивают раненых котиков, вытащенных из воды охотниками. Она была всего в полтора фута длиной, и я в своем неведении даже не подозревал, что при набегах на лежбища применяются дубинки длиною в четыре-пять футов. Самки расползались при моем приближении; расстояние между мной и секачом все уменьшалось. Он сердито приподнялся на ластах. Я был от него уже футах в двенадцати и продолжал идти вперед, ожидая, что он вот-вот пустится от меня наутек…
Сделав еще несколько шагов, я испугался: а вдруг он не побежит? Ну что ж, тогда я стукну его дубинкой, - решил я. Со страху я даже позабыл, что моя цель - убить зверя, а не обратить его в бегство. Но в эту минуту он фыркнул, взревел и бросился на меня. Глаза его сверкали, пасть была широко разинута, и в ней зловеще белели клыки. Без ложного стыда должен признаться, что в бегство обратился не он, а я. Он преследовал меня неуклюже, но весьма проворно и был всего в двух шагах, когда я прыгнул в шлюпку. Я оттолкнулся от берега веслом, но он успел вцепиться в него зубами. Крепкое дерево хрустнуло и раскололось, как яичная скорлупа. Мы с Мод были ошеломлены. А секач нырнул под шлюпку и принялся с силой трясти ее, ухватившись зубами за киль.
- Боже мой! - вскричала Мод. - Лучше вернемся.
Я покачал головой.
- То, что делают другие, могу сделать и я, а я знаю наверное, что котиков бьют дубинками. Но секачей придется оставить в покое.