- А если я возьму да захлопну люк? Сейчас вы уж меня не проведете, как в тот раз, в кладовой.
- Волк Ларсен, - решительно сказал я, впервые называя его так, как привык называть за глаза. - Я не способен застрелить человека, если он беспомощен и не оказывает сопротивления. Вы сами убедили меня в этом - к нашему взаимному удовлетворению. Но предупреждаю вас, и не столько для вашего блага, сколько для своего собственного, что при первой вашей попытке чем-нибудь повредить мне я застрелю вас. Я и сейчас могу сделать это. А теперь, если вам так хочется, можете попробовать закрыть люк.
- Так или иначе, я запрещаю вам, решительно запрещаю хозяйничать на моей шхуне!
- Да что с вами! - укорил я его. - Вы все твердите, что это ваш корабль, так, словно это дает вам какие-то моральные права. Однако вы никогда не считались с правами других. Почему же вы думаете, что я буду считаться с вашими?
Я подошел к люку, чтобы увидеть его лицо. Это было совсем не то лицо, которое я видел в последний раз, когда втайне наблюдал за ним: сейчас оно было лишено всякого выражения, и вызываемое им неприятное ощущение еще усиливалось устремленным в одну точку взглядом широко открытых, немигающих глаз.
- И даже жалкий червь, как Хэмп, его корит с презреньем!… - насмешливо произнес он, но лицо его оставалось бесстрастным.
- Как поживаете, мисс Брустер? - помолчав, неожиданно проговорил он.
Я вздрогнул. Мод не издала ни звука, даже не шевельнулась. Неужели у него еще сохранились остатки зрения? Или оно снова возвращалось к нему?
- Здравствуйте, капитан Ларсен, - ответила Мод. - Как вы узнали, что я здесь?
- Услышал ваше дыхание. А Хэмп делает успехи, как вы считаете?
- Не могу судить, - промолвила она, улыбнувшись мне, - я никогда не знала его другим.
- Жаль, что вы не видали его раньше!
- Я принимал лекарство под названием «Волк Ларсен», и в довольно больших дозах, - пробормотал я. - До и после еды.
- Я еще раз повторяю, Хэмп, - угрожающе проговорил он, - оставьте мою шхуну в покое!
- Да разве вам самому не хочется выбраться отсюда? - удивленно спросил я.
- Нет, - ответил он, - я хочу умереть здесь.
- Ну, а мы не хотим! - решительно заявил я и снова застучал топором.
На другой день, расчистив степсы и подготовив все необходимое, мы принялись втаскивать на борт обе стеньги, из которых я намеревался соорудить временную стрелу. Грот-стеньга имела в длину более тридцати футов, фор-стеньга была немного короче. Задача предстояла нелегкая. Взяв ходовой конец тяжелых талей на брашпиль, а другим концом прикрепив их к основанию грот-стеньги, я начал вращать рукоятку брашпиля. Мод следила за тем, чтобы трос ровно ложился на барабан, а сходящий конец укладывала в бухту.
Нас поразило, с какой легкостью пошла вверх стеньга. Брашпиль был усовершенствованной системы и давал огромный выигрыш в силе. Но, разумеется, выигрывая в силе, мы теряли в расстоянии. Во сколько раз брашпиль увеличивал мои силы, во столько же раз увеличивалась и длина троса, который я должен был выбрать. Тали медленно ползли через борт, и чем выше поднималась из воды стеньга, тем труднее становилось вертеть рукоятку.