— Пока свободно висящие обломки и острова из воды кто-то не разберёт, никто сюда не сможет проложить мост.
— А их никто никогда не разберёт, пока днищева рыба летает из одной лужи в другую! — фыркнул Эдельвейс.
— Идём, мы и так слишком долго стоим на месте. Если помнишь здешние земли, Эдельвейс, веди. Здесь всё сильно изменилось со времён старого цветочного острова.
— Конечно, мастер, — кивнул кот.
Мы сошли с окружавшего мост алого холмика, покрытого жуткими растениями. Спрыгнули с насыпи где-то в метр и Эдельвейс решительно пошагал по серой земле в стоону редколесья.
Все деревья были мертвы. И очень давно — от них остались лишь голые стволы, лишившиеся даже большей части сучьев. Лес из чёрных столбов, никак не скрывавший от холодного белого света. Единственным лучом тепла в этом мрачном месте был лишь свет рядом с моим островом.
— Можешь пока рассказать, что здесь изменилось за время моего отсутствия, — бросил я Эдельвейсу.
— Отголоски долины красных цветов, — сказал кот, будто само собой разумеющееся. — Ускоренное преобразование в острова тьмы через массовые жертвы всегда нестабильно в первые несколько сотен лет. Может, лет через триста острова успокоятся.
— Что за долина? — спросила Лина, за что ей большое спасибо.
— То, что осталось одного павшего кошачьего клана. Нечто вроде посмертного проклятия, которое впитало в себя силу островов и теперь распространяется. Его средоточие находится на самом крупном острове верхней чести архипелага, Ирису девяносто четыре.
Сказав это, кот снова посмотрел на меня с плеча Сатоки.
Девяносто четвёртый. Не его ли он упоминал, как будущие владения новых епископов?
Я вдруг понял забавную вещь. Кот любит сгущать краски и говорить о невыполнимой задаче и невезении, но сам он — верит в нашу победу.
Первая стычка с противником случилась спустя пол часа после того, как мы углубились в лес. Это была тварь трёхсотого уровня с серо-синей кожей и туловищем человека, птичьими ногами, когтистыми лапами и совершенно нечеловеческой башкой монстра. Она напоминала морду угря, на которой не было ничего, кроме раскрывавшейся в три лепестка пасти.
Тварь была необычайно сильна и быстра. Наперерез ей устремился Эдельвейс, переходящий в боевую форму.
Второй появился бесшумно и незаметно, атакуя в прыжке. Но Сатока его вовремя перехватила ударом кинжалов. Существо вонзило ей в живот острые когти, но поймало лишь сгусток мрака. Тень перетекла врагу за спину и ударила вновь. В тот же миг Тео ударил чёрным огнём ей в морду.
Этого времени мне хватило, чтобы быстро изучить противника, замедлить, ослабить реакцию и прописать новое свойство — уязвимость к физическому урону.
Ещё трое монстров вырвались из под земли. Стало понятно, что это с самого начала была их спланированная засада. Но не смотря на высокие уровни врагов, мы стали заметно сильнее.
Все новые твари уже были под тройкой проклятий, потому разобраться с ними не составило большого труда.
С клекотом чёрная птица разорвалась в пасти одного из монстров. Второго встретила Сатока, буквально исполосовав на ремни. Эдельвейс же, быстро прикончив первого, прыгнул на второго, повалил и сходу вгрызся в глотку.