Трех этажей – или шести лестничных пролетов – с лихвой хватило, чтобы кратко и доходчиво донести до Вадика последние новости и примерную стратегию на ближайшее время. Перед входом в студию Куприянов остановился и подозрительно посмотрел на товарища.
– Так, давай разберемся, – терпеливо сказал он. – Значит, Юнин папаша знает про конкурс.
– Ага.
– И башку нам обоим готов оторвать.
– Ну… Приблизительно так.
– Ее ищет психованный жених, который тебе угрожал. Плюс грозный мужик с депутатской неприкосновенностью.
– Вроде того.
– И ты не придумал ничего лучше, чем притащить ее сюда и начать окучивать. Я правильно понимаю?
– Да, – радостно кивнул Рома. – Значит, ты не против?
Вадик окинул приятеля долгим изучающим взглядом, какое-то время помолчал, а потом вздохнул.
– Ты мне одно скажи: она тебе вот прям так сильно нравится?
– И даже больше, – без колебаний ответил Кулешов.
– Ну, ясно, – Вадик взъерошил волосы.
– Что именно?
– Что завещание надо успеть составить. А так – пусть остается…
Рома бы непременно обнял друга, если бы не стаканы с кофе и сэндвичи. Да и Вадик явно не был настроен на телячьи нежности.
– Ты хоть половину фоток обработал? – недовольно буркнул он, хватаясь за ручку двери.
– Две.
– Две половины? – опешил Вадик. – То есть все, что ли?
– Две фотки, – Рома виновато пожал плечами, и Куприянов, обреченно проведя по лицу пятерней, вошел в студию.