– У меня нет денег, – грубо оборвал я и оттолкнул старуху.
Она дёрнула простынь, та окончательно соскользнула с меня. На спинке соседней кровати висели брюки и футболка. Схватил тряпки. Цыганка внимательно следила, как я одеваюсь. Казалось, она ничуть не обиделась.
– Иди в бар «Хоббит», весс, – улыбаясь, произнесла она. – Ищи Мерцану. Она поможет тебе…
– Отстань, старуха, – огрызнулся я, пытаясь натянуть трико.
Обладатель их гораздо ниже меня, голые голени смотрятся смешно. На улице это будет еще более подозрительно, поэтому я закатал низ брючин до колен. Футболка оказалась немного просторнее.
– Дай мне руку, весс, – требовательно заявила старуха.
Я машинально пожал ее сухую ладошку. Словно очнувшись, рванул руку назад, но цыганка оказалась удивительно сильной. Она внимательно посмотрела мне в глаза и проникновенно сказала:
– Прикоснись к ней, весс! Она не сможет тебе отказать…
Я ощутил в ладони неприятное покалывание и дернулся еще сильнее. Руки наши словно склеились. Запаниковав, я закричал на старуху:
– Пусти, ведьма проклятая!
– Что вы делаете?!
Я и не заметил, как в палату вошла медсестра. Совсем молоденькая, скорее всего, практикантка. Поднос, который она несла, с режущим звоном упал на пол. Девушка, не обращая на него внимания, бросилась ко мне:
– Немедленно оставьте ее в покое!
– Оставить в покое? – в собственном смехе я ощутимо различаю нотки истерики. – Как?!
– Как вам не стыдно издеваться над бедной старушкой, – веснушчатая медсестра вырвала из моей руки сухонькую ладошку и осторожно положила руку цыганки на кровать.
– Да она сама ко мне пристала, – я смутился.
– Вандал! – безапелляционно заявила практикантка. – Как она могла пристать к кому-то? Она же в коме! И вообще, что вы здесь делаете?! Убирайтесь из реанимации!
Я расширившимися глазами посмотрел на бледное лицо старушки, закрытые веки, трубку капельницы, вытянутое под простыней бездвижное тело. Беспомощно огляделся. Девушка в это время пыталась выставить меня за дверь и уже угрожала позвать охрану. Это меня отрезвило. Толкнул ее и бросился к окну. Широкий подоконник скользкий, старый шпингалет едва поддался.
Распахнул окно, зимний холод тут же неприятно впился в кожу. Прыжок, жесткий треск ломающегося наста. Не обращая внимания на глубокие царапины на голых лодыжках, выбрался из сугроба и помчался к высокому забору. Кошкой перемахнул через него и оказался на утоптанной дорожке, посыпанной грязным песком. Парочка испуганно вскрикнула и метнулась в сторону. Не обратив на них внимания, я побежал. Словно во сне, не разбирая дороги и не обращая внимания на усталость и холод, несся куда глаза глядят.
Но рано или поздно все кончается. И заряд адреналина закончился в один момент. Я встал, как вкопанный. Ступней не чувствую, колени подкашиваются. Где я и что вокруг – неизвестно. Все скрывали огромные цветные пятна. Уличный шум волнами прибоя полностью накрыл меня. Откатываясь, он оставил лишь щемящее ощущение беспомощности. Не выдержав очередного натиска, упал на колени. Завалился на бок, голова неловко откинулась. Свист и визг погрузили в мутное небытие, центром которого был трилистник, поблескивающий металлом.