Девочка бежит со всех ног, бросается на шею. Не устоял, повалился на спину. Боль в затылке. Ударился о корень. Отталкиваю девчонку, она плачет…
– Шайри, – произносят губы.
Как трудно говорить. Может, удар был сильнее, чем показалось? Потрогал затылок. Мокро. Это кровь? Удивлённо посмотрел на ладонь в красных пятнах. Нужно бежать обратно, дядя поможет. Он всегда помогает.
– Карл, – в горле хрипит чужой голос.
Открыл глаза и тут же прищурился от солнечного света. Сквозь ресницы наблюдал, как мерно покачиваются ветки, мерцают жухлыми оттенками редкие листья. И на их фоне кусочки чистого неба казались ослепительно-голубыми.
Я лежал. Затылок пульсировал болью. Но тот мальчик из сна уже далеко в прошлом. Так далеко, что кажется, это совсем другая жизнь. Чистая и беззаботная. Как же мне хотелось вернуться туда, спрятаться от всех, всего и, прежде всего, от самого себя. Такого, каким я стал.
И вот я здесь. Лежу перед её деревом, как раньше. Как в детстве. И точно знаю, что никто не станет меня здесь искать. Никто. Ибо только Карлу я рассказал о девочке и её дереве. А дядя не выдаст.
Вдохнул запах сырой опавшей листвы. Осень. Странно. Сухая трава колола шею, спину неприятно холодила земля. Надо подняться, не хочется подхватить обыкновенную простуду. Я здесь никогда не был осенью. Да и зимой, и весной. Родители отправляли меня к дяде только летом. Когда тепло и гулять по лесу было моим самым любимым, хоть и единственным, развлечением.
Поднялся. Ноги дрожали. Снова повалился на землю, упираясь обеими руками, пытаясь удержаться хотя бы на коленях. С интересом рассматривал руки. И снова мне кажется, что они не мои. Как тогда, в больнице. Но сейчас-то я помню, кто я.
Замер, затаив дыхание. Я помню. Всё. И даже то, что хотелось бы забыть. Но от себя не убежать. Бесполезно. Боль в груди. Ноющая, противная. То ли начинающаяся простуда, то ли скулит от безысходности моя разодранная душа. Всё бесполезно. Всё напрасно. Я столько лет убегал от себя, столько времени потратил на то, чтобы стать кем-то другим. Стать достойным. И внешне был таким. Настолько правдоподобно, что и сам поверил в это.
И всё перечеркнул один день. Тот летний день. Когда я поддался чувствам, когда предал самого себя. Почему я не умер?
Я зарычал, впившись руками в волосы. Пальцы непривычно скользнули по короткому ёршику. Странно, не помню, чтобы я так стригся. Опять память играет со мной. Почему я сейчас помню всю свою жизнь, но не помню ничего после зимнего посещения развалюхи Мерцаны? Куда пропали месяцы… или годы?
Испуганно огляделся. Что-то здесь не так. Трудно понять, что. Ведь я знаю это место только летним, зеленым и цветущим.
Сел на землю, протёр глаза и еще раз внимательно огляделся. Вот оно что! Дерево!
Древо духа овады должно быть мёртвым, а оно выглядит вполне себе здоровым, остатки листьев на почти голых ветках, толстая кора без следов гари. Но тем днём мары срубили его вершину и подожгли основание.
Спина похолодела. Как такое возможно? Я же видел всё своими глазами. Оно рухнуло в траву. Сердце заколотилось, как пойманная птаха. Не может быть, так не бывает. Только если мне всё это не мерещится.
Сглотнув комок в горле, поднялся на ноги. Колени еще дрожали, но на этот раз я устоял. Медленно, шаг за шагом, приблизился к лесному гиганту. Дерево не растаяло в воздухе, не исчезло в тумане. Ничего из придуманных мною вариантов.
Тишина. Лишь едва слышное щебетание птиц вдалеке, да всхлипывание грязи у меня под ногами. Протянул дрожащую руку, пальцы нервно коснулись жёсткой поверхности дерева. Отдёрнул руку, прижав кисть к груди. Судорожный вздох, и я снова уже более решительно упёрся ладонью в кору.
Оно настоящее. Живое дерево Шайри. Я не знаю, как такое возможно, но оно снова живое! Это… это же всё меняет! Из горла вырвался странный, совсем не мой смех. Возможно, это из-за воодушевления, охватившего меня в этот момент.
Всё снова, как раньше! Уж не знаю, как, но всё исправилось само собой! Ух, какое облегчение, я ничего не испортил. Конечно, события того летнего дня не улетучились вмиг из моей памяти, но они перестали медленно истязать моё сердце.