— А не получать от него помощи и денег ещё труднее, — рассмеялась она.
— Не буду отвлекать, — тут же добавила я. — Вы наверняка очень соскучились.
— Дочка не слезает у него с колен, — тепло поделилась она. — Рассталась только чтобы с тобой увидеться. Надеюсь, ты и дальше будешь заниматься с ней?
— На следующей неделе продолжим, — кивнула я. — На выходные уезжаю из города.
— Хорошо отдохнуть, — пожелала она, и мы расстались.
Я собиралась заехать в салон подержанных машин, дорисовать волка и, получив оплату, покинуть на время бетонные джунгли. Оставались последние штрихи, когда зазвонил телефон.
— Выехала? — безо всяких приветствий буркнул Клоун.
Я уже привыкла к его грубоватой манере общения, ведь мы поддерживали связь с того дня, как меня бросил Ледат. Кирилл Ильич относился ко мне, как к дочери… Нет. Даже родной отец не был со мной так заботлив, как этот человек. Поэтому я старалась иногда навещать Кондратьева.
— Нет, — поднимаясь с корточек, я с удовольствием потянулась. — Но скоро. Мясо купить?
— Шашлычком старика угостить хочешь? — хмыкнул он. — Ну, купи. И не тяни, выезжай, а то скоро стемнеет.
— Через пять минут, — махнув клиенту, подзывая подойти, сообщила я и отключилась.
Покидая город, ощущала, как быстрее бьётся сердце. На время я будто становилась чуть ближе к Ледышу. Но каждый раз, когда приезжала к Клоуну, клялась, что о парне и слова не пророню. Кирилл Ильич тоже не поднимал эту тему.
О Троцком мы молчали.
Открывая калитку, повела носом:
— Уже дымком пахнет! Отлично…
И застыла столбом, встретившись взглядом с Ледатом.
Глава 39. Ледат
Я спускался со сцены, покачиваясь от усталости, мечтая лишь об одном — добраться до вагончика и, пока не наступил рассвет, нырнуть в черноту сна. Урвать хотя бы два часа до начала занятий, чтобы не клевать носом на лекциях. Но у двери мне перегородил дорогу пёс Аида. Схватив за шиворот, вежливо проговорил:
— Егор Никитич хочет вас видеть. Прошу следовать за мной.
И поволок в сторону тёмного коридора, по бокам которого мерцали маленькие светодиодные лампочки. Я молча переставлял ноги, зная не понаслышке, что сопротивление бесполезно. Со мной обращались, как с рабом, но денег, которые выплачивал мне Черных, всё же хватало на зарплату сиделке и лекарства для дедушки. О себе я давно перестал думать…