Тим живо распрямился и отошёл от кочек: — Давай, только лучше я тебя.
— Меня ты на прошлой точке фоткал. Надо по-честному.
— Может, не надо? Я не фотогеничный.
Первым моим порывом было сказать «Не пори ерунду», однако тогда Тим наверняка бы упёрся рогом — моё мнение о его персоне он полагал субъективным преувеличением. Здесь требовался тонкий дипломатический подход.
— Тим, — рассудительно начал я, — ценность этих фоток в информативности, а не в эстетике. Поэтому, как равноправные участники, давай фотографироваться по очереди.
— Ну хорошо, — вынужденно согласился Тим. — Пусть будет по очереди.
Позже, разглядывая снимки, я так и не понял, почему он считал, будто плохо выходит на фотографиях. Как по мне, так наоборот: беспристрастная камера чётко показала, насколько сильно за последние месяцы Тим стал похож на Бабочку, а уж называть того не фотогеничным у самого придирчивого критика язык бы не повернулся.
Худо-бедно, но мы собрали все точки. Правда, при этом дважды засадили «Патриот» в непросохшую после дождей грязь и напоследок едва не утопили его в речке.
— Трофяка без приключений не бывает, — сообщил я, когда машина выбралась на твёрдую почву. — Народная мудрость.
— То есть программу-максимум мы выполнили?
— На пять с плюсом. Теперь можно разбивать лагерь и отдыхать с чувством выполненного долга.
— Лагерь будет там, где утром чай пили? — Как и мне, Тиму не особенно понравилось, что лужайка пользуется у туристов популярностью.
— Нет, я знаю место получше, — И почище.
На первый взгляд хоровод берёзок рядом с высоким речным обрывом ничем примечательным не отличался. Однако от него было два шага до более-менее удобного спуска к змеящейся у подножия реке, а точнее до одного из питающих её родников. Кроме того, по траверсу склона у тропы имелось неприметное ответвление, ведущее к группе скальных останцев. В своё время на его исследование меня подбило неизменное шило в заднице, и в результате я обнаружил, что среди сглаженных водой и ветром каменюк можно вполне комфортно устроиться и сколько душе угодно созерцать открывающийся с высоты вид. А поскольку шило в заднице есть далеко не у каждого, отдыхающая общественность пока не открыла для себя преимущества берёзовой рощицы и, как следствие, не успела её загадить.
После возни с обустройством лагеря и плотного позднего обеда глаза закрывались сами собой, но я всё-таки собрал волю в кулак и потащил Тима на «видовую площадку».
— Знаешь, я что-то не совсем уверен… — замялся он на развилке тропок.
— Нормально ты пройдёшь, — заверил я его. — Это только кажется, будто тут без альп-снаряги не обойтись, а по сути только один участок может быть проблемным. Вон где шиповник цветёт, видишь?
— Вижу, — вздохнул Тим. — Ладно, попробую не навернуться с высоты.
— Всё будет хорошо, — повторил я. — Давай, я иду первым, а ты шаг в шаг за мной.
От развилки до останцев было метров двести, не больше, и Тим преодолел их с медлительной сосредоточенностью, однако ни разу не оступившись.