— Ну, немного.
Да уж. Уникальная личность.
До остановки на проспекте мы добрались без эксцессов. Я посмотрел на часы и загрустил: начало одиннадцатого, троллейбусы уже не ходят, маршрутки — раз в полчаса по обещанию. Надо вызывать такси, но как же они мне выбесили за прошедшую неделю! Ещё ведь и цену заломят непомерную.
— Скажи, я тебя сильно стесню, если попрошусь на дверном коврике переночевать? — брякнул я, не успев подумать.
— Ты меня не стеснишь, даже если попросишься ночевать на кровати.
Тим обрадовался сказанной мною глупости — непосредственно, по-Бабочкиному — и по-Бабочкиному же стушевался, когда понял, что я это заметил.
— Неужели и завтраком покормишь?
А мне, чёрт побери, была приятна его радость.
— Покормлю. Омлет с колбасой и сыром подойдёт?
— По эксклюзивному тётушкиному рецепту? Спрашиваешь!
Только вдруг мне этой ночью приснится… что-нибудь? Или нам двоим приснится — какой после этого завтрак, после этого смотреть друг на друга тошно будет! Последние соображения отразились на моём лице настолько явно, что слепому не составило бы труда их прочесть. И радость Тима потухла — как свеча под порывом зимнего ветра.
— Или всё же поедешь домой? — ровно уточнил он.
— Не знаю; просто, — я напомнил себе, что это Тим, и с ним нужно говорить начистоту, — как поступим, если нам приснится, м-м, какое-нибудь непотребство?
Тим моментально заинтересовался жестяной табличкой с расписанием транспорта.
— Ну, ты ведь гость. Пойдёшь в ванную первым.
Представления не имею, что такого было в его нарочито рассудительном тоне, отчего мои опасения как Цербер языком слизнул.
— Нет уж, давай заранее по-честному монетку бросим, кому первым идти.
Позабыв про смущение, Тим удивлённо воззрился на меня: правда? ты передумал?
— Ладно, ладно, — Я сделал вид, будто истолковал взгляд в ключе моего полушутливого предложения. — Я гость, ты хозяин; как ты решил, так и будет. Идём?
Вот таким немудрёным способом я эгоистично добился, чего хотел — посреди декабрьской ночи персонально для меня засветило летнее солнышко.