— Делаем вывод. Одна ещё не подписалась сохранять служебную верность, вторая вот-вот закончит срок… Рабочий вариант, Лёха!
— Учти, девочки балованные, с претензиями. Два простых опера для них не пара. Тем более не жди простой схемы: пузырь на четверых — и в койку.
— Тю! Чо это хвост поджал? Сам же клеишься к Инге. Значит, не считаешь шансы нулёвыми. Или решил действовать, как в бородатом анекдоте: мента посадили за изнасилование, девушку — за сопротивление работнику милиции? — сыщик прошествовал к зеркалу и развернул перед ним неширокие плечи, любуясь мужественным, по его собственному мнению, обликом. — Не справишься — уговорю обеих.
— Забьёмся? — предложил Лёха. Потом решил пощадить напарника и не раскручивать на заведомо проигрышное пари. — Ладно, дарю вариант за просто так.
Шурику объяснили, что вечером на улице Кижеватова состоится опасный следственный эксперимент, поэтому, выйдя из машины поблизости от детского дома, Лёха отправил водителя на противоположный конец города, чтоб он не увидел и не заложил Бекетову о прибытии в зону эксперимента двух девушек.
Те явились с минутным вежливым опозданием. Увидев спутницу Инги, Лёха прикусил губу, чтоб не заржать. «Сменщица» вышагивала в сапогах на каблуках нереальной высоты, в них, верно, была одного роста с будущим работодателем. Вася Трамвай оказался чуть выше её плеча и нервно дёрнул щекой, когда напарник шепнул ему: «Что примолк? Обещал уговорить? Ну, убалтывай!»
До фаер-шоу оставалось ещё немного времени. Перед детдомовцами выступал какой-то шефский самодеятельный театр. Заведующая, услышав, что на пороге топчутся представители власти, потащила всех четверых внутрь и заставила раздеться.
Если бы Лёха заранее знал, чем обернётся этот поход, то отменил бы его, пожертвовав возможностью поболтать с Ингой в непринуждённой обстановке. Элеонору, высокую и яркую, а в зелёном платье с множеством побрякушек ещё и напоминавшую новогоднюю ёлку, тотчас окружили дети. Вася не пытался держаться к ней поближе — вся его мужественность и до треска в позвонках выпрямленная спина не могли компенсировать разницу в росте. Заведующая мобилизовала его толкнуть речь о сложной и опасной работе милиции, такая всегда заготовлена у любого офицера из горрайорганов, кому приходится общаться с населением. Алексей и Инга на короткое время остались одни.
— Как тебе новая девочка Бекетова?
Подтекст вопроса был очевиден: как она по сравнению со мной?
Инга оделась подчёркнуто скромно: джинсы и обтягивающий бордовый свитер с ниткой тёмно-красных камней. Волосы были собраны в хвост.
Лёха внутренне напрягся. Говорить явную лесть, что та в подмётки не годиться, не стоило. Но красноречие не входило в скромный перечень его достоинств. Он попробовал выкрутиться.
— Ничего так. Высокая. Но… С ней же не поговоришь о высокой поэзии.
Инга удивлённо наклонила голову, оценивающе разглядывая Лёху.
— Ты же не пробовал?
— Глаза…
— Голубые глаза всегда кажутся менее умными, чем тёмные.
— Да пусть хоть контактные линзы вставит, — Лёха явно обрадовался попаданию в точку. — Ты интеллектом выше. Мне другое непонятно. Как же она будет нефтяные фьючерсы прогнозировать?
— Шеф перепоручит кому-то из экономистов. Похоже, он решил, что секретаршам типа меня лучше не доверять информацию. В высоком искусстве Бекетов и сам слабоват.
— Тогда хватит о делах и вашей фирме.