Хилл выглядел так, словно его скормили мясорубке.
Зомби растерзали его как пираньи превратив в груду фонтанирующего кровью мяса. Кости были высосаны, как соломинки, и растерты в муку, ткани, кишки и органы превратились в месиво. Его вскрыли, опустошили, обглодали до основания, затем разорвали пополам, потом на три части, четвертовали, и в конце концов всё что от него осталось - огромное, круглое, мокрое пятно на земле. Пока взрослые и малыш со впалыми щеками боролись за объедки, самые сильные участвовали в мрачно-комической игре с перетягиванием вишнёво-красных внутренностей.
Я их сжег.
Сжег их все дотла.
Я видел, что они сделали с Хиллом, и сжег их на хрен. По моим подсчетам, около тридцати. Я зажег их, как бенгальские огни четвертого июля или куклу Гая Фокса, и как последний, они спотыкались, пылая, как набитые сеном пугала, горящие куски мяса спадали с них. Один за другим они падали на желтую, сухую траву и поджигали ее, и вскоре все это проклятое поле горело. Десятки из них были застигнуты в нём, когда пламя пришло к ним со всех сторон, окружая их, поджаривая до почерневших, крошащихся костей.
Но к тому времени мы уже убегали, Сильвия и я.
Мой пустой дробовик был использован, чтобы расколоть череп настырного зомби. У Сильвии оставалось еще несколько патронов в пистолете, свой я потерял. У нас был огонь... у нас было желание выжить... у нас был горячий ужас, прыгающий в наших животах... но это все, что у нас было. Мертвецы продолжали наступать, как будто мы были какой-то новой удивительной достопримечательностью, о которой они слышали, и им просто нужно было взглянуть... и откусить кусочек.
Я поджарил около дюжины преграждавших нам путь к входной двери, но всё было напрасно. Может быть, ходячие мертвецы никогда не поймут квантовую физику или не напишут действительно великий сонет, но они не совсем глупы. Они знали, что мы направляемся к этой двери, потому сотни их поджидали нас на стоянке.
Это было безнадёжно.
Взяв Сильвию за руку, мы обошли убежище, скрываясь в тени, отбрасываемой хозяйственными постройками, генераторной станцией и баками с водой. Не было никакого движения. Мы нашли темную щель между двумя баками и стали ждать.
- Их слишком много, - прошептала Сильвия мне на ухо. - У нас ничего не выйдет.
- У тебя есть идея получше?
Разумеется, у неё не было.
Мне пришла в голову безумная мысль, что если бы мы могли дождаться рассвета, у нас был бы шанс. Червивые были более медлительны днём.
Во всяком случае, таков был мой план.
13
Я не знаю, могли ли они видеть в темноте или просто чуяли добычу, но пятеро из них появились в течение нескольких минут, и они знали, где мы находимся, как будто их вел какой-то невидимый разум. У меня не было выбора, кроме как поджарить их до хрустящей корочки. И в свете этих неуклюжих свечей из тухлого жира я увидел, что по меньшей мере дюжина других тварей пришла им на замену. Я увидел лицо, кишащее ползающими красными жуками. Они выскакивали из дыр и туннелей на щеках и лбу, покусывая и жуя, унося кусочки ткани обратно в свои гнезда в черепе, как мультяшные муравьи, крадущие лакомства для пикника.
В свете огня появилось еще больше лиц.
Многие из них были окутаны покрывалом насекомых и у многих также не было глаз. Они были слепы и охотились только по звуку. Сильвия без слов вложила пистолет в мою руку. Рукоятка была такой скользкой от её потной ладони, что я чуть не выронил его.
Главный зомби - я не знаю, как еще его назвать - был массивным голым мужчиной, который, очевидно, потерял свою собственную кожу, потому что был одет в то, что сначала выглядело как рябое бледное пончо, но вскоре оказалось лоскутным одеянием из человеческих шкур, сшитых воедино, а затем пришитых к мышцам и тканям под ними. Оно трепетало на ветру. Я видел, как одна татуированная часть соединялась с другой, дряблой грудью, которая сама была соединена к другой, сморщенным пупком. Его лицо представляло собой сплошную массу грибковой гнили, зеленой и сочащейся, медленно стекающей жирными струйками по выступающему черепу.