Лето потерянных писем

Мама: от кого они

Серьезно, у мамы ужасное понимание прочитанного и ужасная пунктуация. Для чего мне ходить в школу, если взрослые не умеют писать?

Я: понятия не имею, от какого-то парня по имени Э. Пошла читать дальше, занимайся взрослыми делами.

На улице хлестал дождь, а я дома с головой погрузилась в чтение писем. Письма Э. ясно давали понять, что бабушка переехала в Нью-Йорк и полюбила его, хотя он со скепсисом относился к тому, что кто-то искренне мог наслаждаться этим городом. Мне попадались разные отрывки.

Мою мать не касается то, чем мы занимаемся.

Пекарня, Рут? Ты уверена?

Он писал о том, что рисовал океан: «Рад сообщить, что мои попытки повторить Моне стали сносными, хотя сомневаюсь, что мне с точностью удастся изобразить свет моря, даже если я буду рисовать всю оставшуюся жизнь. И все же не беспокойся, я обязан не ударить лицом в грязь. Чердак так и ждет, когда его забьют моими жалкими потугами».

Но чаще он говорил, что скучает по ней. Он писал, что скучает по ней в саду, на пляже, в беседке. Его словно охватили сотни воспоминаний о ней. Он писал: «Без тебя Нантакет больше не похож на Нантакет».

Нантакет.

Это название воскресило в памяти островок у Кейп-кода. Кейп – это изогнутая ветвь национального побережья и небольших городков к югу от Бостона. Но Кейп и острова были типичным местом отдыха для семей из Массачусетса, а бабушка большую часть жизни прожила в Нью-Йорке. Когда она успела побывать на Нантакете?

Я нетерпеливо перескочила к последнему письму. Да, я была из тех, кто иногда начинает с чтения последней страницы книги. Обо мне нельзя было сказать, что я хорошо борюсь с любопытством. Письмо было коротким и оказалось датировано третьим мая 1958 года, почти через шесть лет после первого.

Я не стану отправлять ожерелье почтой. Если хочешь его забрать, возвращайся в «Золотые двери» и поговори со мной.

– Э.

И, проклятье, Рут, не смей говорить, что дело не в твоей чертовой гордости.

Меня охватило удивление. Что произошло? В какой момент в эти романтичные письма просочился гнев?

Сама виновата, стоило читать по порядку. В надежде получить объяснения, я открыла предпоследнее письмо.

Разве нельзя поговорить об этом лично? Телеграфист больше не соединяет с тобой. Ты слишком гордая, а зря.

Боже, телеграфист. Какая древность.

В предыдущем письме:

Рут, ты ведешь себя нелепо. Я сяду на следующий паром до материка.

Не делай глупостей, пока я не доеду. Я люблю тебя.