– Мне неприятно тебя разочаровывать, но братом и сестрой они никогда не были.
Ной наклонился ко мне, словно одна его демонстрация грубой силы могла заставить меня отступить.
– Они вместе выросли. Братья и сестры пишут друг другу письма.
– Не такие письма. Только не за пределами Вестероса.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Ты могла неправильно их истолковать.
– Черт. Нет. Хочешь сам прочитать?
– Да. Нет. Может быть.
Со своими чувствами пусть разбирается в свободное время.
– Тогда давай спросим твоего дедушку.
– Точно. Давай. Но… – Ной запустил пальцы в свои кудри. – Мы не можем.
– Ты серьезно?
Он потер лоб.
– Слушай. Моя семья тяжело трудилась, чтобы добиться того, что они сейчас…
– Если ты собираешься прочесть лекцию об американской мечте или о том, что в жизни нужно самому пробивать себе дорогу…
– Я про антисемитизм.
– А.
– Да. Люди с радостью нанимали Барбанелов, но не хотели водить с нами дружбу. Мы не были христианами, были недостаточно белыми, нам недоставало слишком многого. Моя семья хлебнула горя, чтобы прижиться на этом острове. Если у моего дедушки был роман, пока он был помолвлен с бабушкой, то людям лучше не знать об этом. – Ной уронил голову на руки. – А что касается этого странного псевдоинцеста…
– Эй. – Мне стало странно обидно за бабушку. – Это не инцест. Может, они вообще не считали себя братом и сестрой! На самом деле очевидно, что так и было, раз они влюбились. Может, остальные тоже не считали их родственниками. И… я понимаю, что в сороковых и пятидесятых годах такое трудно было принять, но сейчас вряд ли это кого-то волнует.