– Говорю тебе еще раз: у меня нет ни брата, ни отца.
Руки Натаниэля были сложены на коленях. И принц смотрел на них. Все его тело было напряжено. Даже без своего дара Селеста понимала, что Натаниэлем снова овладел гнев.
– Они одни, как и ты, – прошептала жрица.
Несколько лет назад Ной также потерял мать, и Селеста знала, что отношения между Ноем и Каримом не самые лучшие. Всем им нужен был кто-то, кто помог бы им всем сблизиться.
Внезапно Натаниэль поднялся и повернулся к ней.
– Мою мать нельзя заменить. Карим и Ной не могут заполнить это пространство.
Его голос сотрясал стены комнаты, и Селеста с трудом подавила дрожь. Жрица не собиралась допускать, чтобы гнев Натаниэля перешел на нее.
– Разреши им по крайней мере попробовать.
В ответ он только покачал головой:
– Я предпочитаю быть один, чем считать Карима или Ноя своей семьей. Ясно тебе?
Голос принца прозвучал резче, чем ожидала Селеста.
Жрица тоже поднялась со своего места и встала перед ним, скрестив руки перед грудью.
– Нет, не ясно. Я была бы рада иметь семью. Тебе преподносят ее на серебряном блюде, а ты – не хочешь.
Для нее это было непостижимо.
Нат разразился тяжелым смехом:
– Я знал, что ты меня не поймешь.
Он словно ударил ее по лицу. Селеста сглотнула:
– Что ты имеешь в виду? – дрожащим голосом спросила она, взглянув на Ната. Но тот ответил ей холодным взглядом.
– Ты настолько одержима идеей маленькой идеальной семьи, что не можешь согласиться с тем, что другие этого не хотят. – Его голос становился все громче и громче, и Селесте больше всего на свете захотелось заткнуть уши. – Я не хочу семью. Мне не нужна семья. Мне никто не нужен.
Глаза Натаниэля гневно сверкнули в ее сторону. И именно он так подействовал на Селесту: этот голый, неудержимый гнев, который таился в них.