Скажи

Но для неё самой время будет тянуться невыносимо медленно.

Ровно неделя. В следующую пятницу, четвёртого октября, они с Артуром должны были провести концерт на ура, при этом светясь дружелюбием и работая согласованно. А не так, что от них на километр разит неприязнью друг к другу. Пока что скрыть это получалось не очень хорошо. Но они пытались, да.

Особенно Марина очень пыталась не сорваться и не плюнуть на всю эту затею с высокой колокольни, каждый раз напоминая себе о том, что она сильная. Что она справится. Что не должна давать заднюю только из-за возникших трудностей в лице Гордеева.

Ведь если бы она отказалась, то это бы значило, что она слабая и что именно Гордеев является её слабостью, с которой она не может совладать. А это было не так. Марина ни в коем случае не могла этого допустить. Он не стоил того, чтобы она отказывалась от места ведущей только потому, что ей неудобен её напарник. Противен её напарник. Неприятен, гадок, и ещё много-много других слов. Где тогда весь её хвалёный профессионализм?

Она не могла уступить ему. Ни в коем случае.

– И первая репетиция уже сегодня? Они не могли подождать до понедельника? – Паша присел рядом с ней на скамейку, опираясь локтями о разведённые бёдра, сплетая перед собой пальцы.

Марина повернула голову, глянув на него. Киричук смотрел напряжённо и пристально.

Почти как он, подумалось ей, но мысль вынесло из головы так резко, словно её подхватил порыв ветра. И слава богу.

– Да, – девушка покивала, отводя глаза. Кусая щёку изнутри, чувствуя очередную волну озноба, скользнувшую вдоль позвонка. – В концертную программу добавили тысячу и один бесполезный номер. Их все нужно досконально отрепетировать.

– Это бред, если честно, – Паша усмехнулся, опуская тёмный взгляд, упираясь им в сомкнутые руки. Влажные потяжелевшие пряди легли ему на лоб, и несколько капель дождевой воды скользнули от виска к линии челюсти. – Зачем там вы с Гордеевым? Если им нужно прогнать до идеального состояния номера, то зачем там вы?

Марина пожала плечами, провожая глазами мокрую дорожку, которая теперь уже коснулась его подбородка, вот-вот грозясь скатиться по жилистой шее. Паша поднял руку, убирая со лба волосы, заводя их назад. Протёр лицо ладонью, снова сцепил пальцы между собой.

– Наверное, они всё же хотят, чтобы мы перебороли эту неприязнь друг к другу. Напряжение между нами настолько сильное, что его сложно не заметить. И работать над этим предстоит долго и упорно.

Лишь бы только следующая неделя пролетела быстрее. Лишь бы это «долго и упорно» не растягивалось на целую вечность. Слишком много было этих «лишь бы», чтобы не думать о них.

Дождь не заканчивался. Гладь воды в лужах разрывалась падающими целым потоком каплями. Взгляд Марины зацепился за одно из небольших мутных озёрец и застыл. На колеблющейся поверхности образовывались маленькие круги, увеличивались и тут же таяли, сталкиваясь друг с другом.

Как будто бушующее море, которое значительно уменьшили в размерах.

Дрожащее зеркало, отражающее часть аллеи, кусочек пасмурного неба и уже изрядно пожелтевшие листья на деревьях.

Стук дождя впитывался в кожу и что-то плавно раскачивал под рёбрами. Игра самых разнообразных звуков, с какими капли ударялись об асфальт, гладь луж и траву, крутила медленную воронку умиротворения.

Мерная дробь успокаивала.

Марина вздохнула, вбирая в себя свежесть дождливого дня. Уже не обращая внимания на короткие стайки мурашек, что пробегали по коже рук и спины, принося лёгкий озноб, от которого хотелось то ли передёрнуть плечом, то ли сжаться посильнее.

Репетиция была назначена на пять часов. На самом деле времени оставалось не так много. Было бы неплохо ещё забежать домой и снять с себя всю мокрую одежду, а заодно и залезть в горячий душ, чтобы согреться. Перекусить и, наверное, всё-таки вызвать такси.