Скажи

– Ничего, – шёпот, чуть слышно.

Она даже скорее видит, чем слышит. Читает по губам. Таким слишком знакомым, слишком родным. Тёплым, мягким губам. Таким любимым, что этого нельзя было описать.

Да и не нужно, наверное. Он и сам знал это. Чувствовал. А она чувствовала то же самое. Заставившее её, наконец, расслабиться и успокоиться.

Хотя было уже давно пора. Ещё тогда.

Когда?

Когда он поцеловал её во время химии. Или ещё раньше? Когда заступился за неё перед Гордеевым второго сентября.

Зачем было усложнять? Что-то накручивать, додумывать, рассуждать, игнорировать факты, чувства. Она вечно усложняла. Мерзкая черта характера, которая частенько портила Марине жизнь. От которой надо бы избавиться. К чёрту.

Однако ей не хотелось сейчас думать об этом. Потому что. Всё, кажется, было хорошо. По крайней мере, между ними. Уже давно всё было хорошо. Ещё когда они столкнулись после олимпиады по истории. Когда он заключил её в свои объятия. Ей тогда показалось, что он больше ни за что не согласится отпустить её. Всё было в глазах написано, в этих карих глазах, выразительных, глубоких, накрывающих с головой.

Её уже давно накрыло.

Весь месяц она только и делала, что позволяла себе наслаждаться практически каждой секундой быстро летящих дней. За исключением разве что очередных дрянных мыслей, которые неизменно утягивали её из реальности на несколько минут глубоких размышлений, но и это было не критично. То есть, с этим можно свыкнуться, потому что такие мгновения были обыденными, нормальными. Абсолютно.

Покажите мне человека, которого порой не гложут мысли о безысходности бытия. Есть вообще такие? Вот уж вряд ли.

Девушка искоса глянула на Егора. Отрешённый и немного скучающий взгляд устремлён на классного руководителя, он по привычке жевал щёку изнутри. Время от времени кадык на жилистой шее приходил в движение, и Марина ощущала цепкое желание провести по нему пальцем, почувствовав кожей этот живой хрящ. Он слабо цокнул, когда Оксана Андреевна резко завела разговор в русло экзаменов, и губы приоткрылись. Взгляд тут же скользнул к ним, и распалённый думами мозг живо подкинул в голову горячее воспоминание, заставив девушку слабо вздрогнуть и ощутить мурашки на предплечьях.

Губами по коже шеи, руками вниз, по спине, пальцами, стискивающими рёбра, почти подминающими под себя, требовательными, твёрдыми. Горячий влажный язык – с её языком. Столкновение, взрыв в голове, подобно яркому салюту, целый шквал эмоций и ощущений.

Почему все их поцелуи были настолько разными? Если начать вспоминать, то каждый – смесь жара и страсти, или нежности и тепла, или расслабленности и доверия, поголовного. Всегда спонтанные – и всегда чувственные. Настоящие, живые. Кажется, одними ими можно было прожить долгую и счастливую жизнь.

Марина коротко выдохнула. Усмехнулась, качнула головой и отвела взгляд от молодого человека, который, наверное, и не заметил, что она рассматривала его. Или заметил, но не придал этому значения: в конце концов, она пялилась на него по сотне раз на дню, так что в этом не было ничего необычного.

– Надеюсь, я смогла как можно более доходчиво передать вам всю информацию, – подвела итог Оксана Андреевна, строго осматривая класс. – Прошу отнестись серьёзно. В конце концов, вы одиннадцатый класс и должны…

– …относиться ко всему ответственно, – ядовито закончил вместе с классным руководителем Егор, коротко закатывая глаза и возмущённо шепча. – Сколько можно это талдычить?

Марина усмехнулась, наблюдая, как к ним поворачиваются Диана и Киричук с долей иронии на лицах. Поддерживая его слова насмешливыми улыбками и быстрыми кивками.

– Какой у вас следующий урок? – поинтересовалась Оксана Андреевна напоследок, сложив перед собой руки.

– География.