Где-то на улице засмеялся ребенок, и его отдаленный смех долетел до кухни и растворился в воздухе.
— Перебор — это пить несладкий чай. Как ты вообще это делаешь?
— Как все нормальные люди. Своим сахаром ты перебиваешь весь вкус чая. Всю богатую палитру ароматов и вкусовых ноток. Ты же их просто не почувствуешь.
— Я почувствую все, что мне необходимо, Лиз.
— Перегибая палку? Думаешь, разберешь, что к чему? Хочешь и рыбку съесть, и в лодку сесть? Или… — меня вдруг осенило. Мысль искрометная, как вспышка в голове. Как взрыв салюта, такая же оглушительная. Я усмехнулась. — Конечно хочешь. Глупые вопросы я задаю.
— О чем это ты? — Саша слегка прищурил глаза, потирая пальцем губы.
Я покачала головой:
— Ни о чем.
Разве что о том, что он хотел получить все и сразу. Причем это касалось не только сахара.
Я в очередной раз наклонила чайник, придерживая другой рукой его стеклянную крышку, и горячий напиток тугой струей ударился о дно керамической чашки. Вверх потянулись завихрения пара, обжигая кожу. А Саша не стал пытаться понять ход моих мыслей. Не захотел или просто отступил. Только еще некоторое время наблюдал за мной с явным подозрением во взгляде, будто изучая, но это меня уже не слишком смущало. Ведь все было хорошо. Нам в принципе удавалось адекватно беседовать на отвлеченные темы, даже несмотря на то, что совсем недавно я хотела его чем-нибудь ударить.
Даже его ухмылка меня не волновала. Все было хорошо. Но недолго.
Когда моего запястья легко коснулась его теплая ладонь, я замерла. Сердце упало куда-то в пятки.
— Достаточно, спасибо, — раздался мягкий голос — непривычно мягкий для Воскресенского. Мне захотелось прикрыть глаза и глубже впитать в себя его. Вдохнуть и оставить внутри навсегда. Первые пару мгновений я даже не до конца понимала, что фраза принадлежит Саше. Стояла, почти оглушенная внезапным прикосновением.
Его пальцы легко обхватили мое запястье. Почти невесомо, почти нежно.
Это был всего лишь останавливающий жест, не более, но я каждой своей клеткой ощущала тепло этого прикосновения. Я взглянула на его руку. По сравнению с моим тонким запястьем она казалась очень большой. Помню, когда мы встречались, его рука всегда была шире моей. Тогда мы были подростками, и Саша не мог похвастаться крепким телосложением, а сейчас…
Сейчас все изменилось.
Мы уже пять лет как не встречаемся.
И я искренне не понимала своей реакции на все его случайные жесты, в которых зачем-то сразу бралась искать скрытый смысл.
— Пожалуйста.
Против воли я отстранилась от Воскресенского, и тепло его руки исчезло.
ebooksa