Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, вероятно одновременно вспомнив, что я все еще сижу на его коленях. Что мы настолько близко друг к другу, что стоит всего лишь чуть наклониться…
– Мне нужно идти, – проговорил тогда Джерхан, едва не вырвав у меня из груди стон разочарования. – Совещание теларанских тысячников вот-вот продолжится. И надеюсь, ты больше не будешь подслушивать, – немного улыбнулся он, но уже не слишком весело.
Он аккуратно приподнял меня и встал, поставив, пошатывающуюся, словно шарнирную куклу.
– Но ты же придешь?.. – вырвалось у меня из горла, словно вытолкнул кто-то.
И тогда улыбка на мужских губах уже стала настоящей. Зеленые глаза на миг вспыхнули темной колдовской зеленью.
– А ты бы хотела?
Я покраснела, но взгляда не отвела.
– Конечно, – кивнула я невозмутимо. – Это же твоя спальня, разве нет? – приподняла я бровь. – Не хотелось бы, чтобы я выгоняла хозяина из его же дома. Да и ты еще не все рассказал мне из того, о чем я хотела бы спросить.
Джерхан кивнул, все еще улыбаясь.
– Приду. Это ведь и впрямь моя спальня, – проговорил он, затем вдруг взял мою руку и, перевернув… поцеловал точку, где стучал пульс в венах. Не сводя с меня глаз.
Горячие искорки тут же защекотали кожу, распространяясь по всему телу от места соприкосновения его губ.
А затем он развернулся и пошел прочь, и лишь у самой двери я все же осмелилась его окликнуть.
Мне ужасно хотелось, чтобы он остался. Чтобы сказал мне еще хоть что-нибудь.
Ну какая глупость! Он ведь еще придет? Он ведь обещал?..
И все равно я крикнула:
– Почему хельсарх называла тебя «Нефрит»?
Джерхан обернулся в дверях и, задумчиво взглянув на меня, ответил:
– Когда-то меня звали Нефритовым змеем. Инну знает. Она видит насквозь, в курсе даже того, о чем ей никогда не говорили. Такова особенность хельсархов, и поговаривают, что и Великого Айша.
Улыбки больше не было на его губах, как и всегда, когда речь заходила о том, что было для него утрачено.
Сердце болезненно защемило.