В этот момент в пальцах запутались пряди, и я невольно отметила, что они окончательно стали иссиня-белыми, а сейчас в почти полном мраке пещеры – светящимися, как колдовские грибы-тирааны.
– Скорее всего, действительно убьют, – ответил паук. – Особенно когда увидят Великого Айша во всем его величии и красоте. Увы, никогда не понять детям Иль-Хайят истинной красоты пауков. Увы, увы…
Он говорил так спокойно, словно обсуждал не грядущую катастрофу, а нечто обыденное, хотя и несколько грустное.
– Тебе что, не жаль их? – выдохнула я в ужасе, судорожно соображая, что можно сделать. Догнать каким-то образом Джерхана, сказать, что я жива? Остановит ли это его? И смогу ли я догнать их во тьме пещер каньона?..
– Я живу тысячи лет, Эвиссаэш, – спокойно ответил паук, направив на меня рубиновый блеск своих глаз, в которых будто сверкнула вечность. – Рядом со мной умирали и рождались народы. Будет жаль увидеть это вновь. Но что могу поделать я, коли на то воля Красной матери?
– Но мы должны что-то сделать! Обязаны!
Я начала нервно расхаживать из стороны в сторону, даже не замечая этого за собой. Паук не мешал моим метаниям, будто выжидая чего-то. А может, ему просто и впрямь было наплевать.
Но мне-то не было!
– Я должна догнать их, – решила я буквально через пару мгновений. – Другого выхода нет. Когда Джерхан увидит, что я жива, он остановит вторжение.
– Я в этом сомневаюсь, Айяала, – неожиданно ответил Хортанаирис, чем чрезвычайно меня удивил.
– Почему?
– Известно, почему. Все, что происходит сейчас, на скрижалях было начертано еще много веков назад, – прозвучал его тихий голос, пронизывающий меня изнутри. – Сказано было: «Когда Великий Айш найдет свою Айяалу и в колыбели ее забьются сердца их наследников, народ шаррваль увидит солнца свет». Так и происходит. Ты носишь детей, а шаррваль идет к солнцу. Как было сказано, так и свершится сегодня.
– Но это же бред! Все должно быть не так! – всплеснула руками я, понимая, что в словах паука есть определенный смысл. – Ведь Стеклянный каньон должен был найти себе новый дом, а найдет смерть! Не так должно было исполниться их дурацкое пророчество!
– Ветвиста паутина Красной матери, – повторил свою дурацкую фразу хельсарх, за что я уже готова была скинуть его на землю. Пусть бы полетал, раз такой умный!
– В любом случае сидеть сложа руки нельзя, – мрачно бросила я, повернувшись к коридору, из которого все еще доносились отдаленные звуки. А потом бросила короткий взгляд на священный рододендрон.
Сердце сжалось.
С вершины огромной, когда-то пушистой кроны сейчас осыпались последние коричневые листья.
Вряд ли это могло быть случайностью. Священное дерево намекало на что-то. Буквально кричало. Возможно, оно хотело сказать именно это: всему народу шаррваль вот-вот придет конец. И дерево умирало вместе с ними.
Но неужели мне не удастся остановить Джерхана?
Я вспомнила его огромные, горящие колдовской зеленью радужки, и по спине пробежали мурашки. Иногда пламя вырывалось за черту его глаз, и тогда становилось ясно, что он и впрямь уже не совсем человек или мирай. В нем бурлила сила Красной матери, паучья магия, которая делала его немного другим, как бы мне ни хотелось думать иначе.