Война волка

– Стены? – спросил я у Эдрика.

– Довольно высокие, господин. Не как в Сестере или в Беббанбурге, но без лестниц не обойтись.

Голос у него был мрачный, как у Осви.

– Говорите, людей снаружи видели?

– Чистили рвы, господин.

– Помоги нам Один, – безнадежным тоном промолвил Сигтригр.

Я указал на далекое пятно дыма:

– Это Хеабург?

Эдрик замотал головой:

– Господин, дым изрядно к югу от форта и ближе к нам.

– Свинец плавят? – предположил Финан.

– Что бы то ни было, с этим можно обождать до взятия форта. – Сигтригр глянул на меня, ища одобрения, и я кивнул. – Так давайте посмотрим на эту проклятую крепость, – закончил зять.

Мы взяли шестьдесят человек – половину составляли дружинники Сигтригра, половину мои – и двинулись в горы за Эдриком. Странно было скакать через холмы, приближаясь к врагу, не предпринимающему попыток остановить нас. Мы выслали вперед разведчиков, но те не обнаружили ничего угрожающего. Форт должен быть воистину неприступным, если над ним нависает холм, а Скёлль позволяет нам приближаться без помех. Местность, по которой проходил наш путь, очень удобная для засад. Хотя покатые склоны были голыми, их прорезали глубокие каналы, темные от торфяников, сбегающие к руслу Тинана. Суровая это местность, унылая и гористая. Наверное, единственная причина, заставившая римлян построить здесь форт, – необходимость охранять рудник, где рабы добывали свинец, и печи, в которых из руды выплавляли серебро. Здесь должна быть дорога, размышлял я, – иначе как римляне вывозили слитки? И еще вопрос: куда они их везли? Прямо в далекий Рим? Я представил, как здешний свинец и золото тащат через весь мир, включая Франкию и еще невесть какие страны. Мне встречались люди, бывавшие в Риме, и они рассказывали, что дорога туда длинная и трудная, она пересекает горы, а в итоге приводит в разрушенный город, где бродят одичавшие собаки, стоят высокие колонны и величественные арки, заросшие плющом. Король Альфред дважды ездил в Рим и оба раза встречался с папой. Король признался, что у подножия больших гор ему приходилось нанимать охрану, дабы уберечься от гнездящихся на вершинах разбойников. Но это путешествие, заявил он мне, стоило всех трудностей и опасностей.

– В давнюю пору этот город был, надо полагать, замечательным, – рассказывал Альфред. – Настоящим чудом! Но пал за грехи свои. – Как это часто случалось, он пребывал в мечтательном настроении, оплакивая исчезнувший мир. – Нам следует отстроить новый Рим, – заявил он однажды, и я попытался представить, как мы возводим великий город из глины, хвороста, бревен и соломы.

Но я понимал, как понимал это и сам Альфред, что прежний славный мир сгинул без следа, и мы все глубже погружаемся во мрак дыма, огня, дикости и крови.

– Господин! – вывел меня из задумчивости голос Эдрика. – Вон там!

Я бросил взгляд через долину и увидел Хеабург. Ну наконец-то!

И вот тогда Утред, зимами косматый, Созвал своих воинов, жадных до битвы кровавой. Мечи их остры, а щиты были крепки. Взмолились они Отмерителю…

– Опять ты про «Отмерителя», – взъелся я на отца Селвина.

– Господин, это же поэма, – робко возразил он.

– И объясни-ка мне, – с угрозой в голосе начал я, – что такое «косматый зимами»?