Ближе к вечеру облака приподнялись, и вместе с ними ушел надоедливый моросящий дождь, вымочивший нас до нитки. Утред по большей части скакал рядом со мной и нахмурился, когда мы проезжали очередную ферму, от которой не осталось ничего, кроме обгоревших развалин.
– Работа Скёлля? – предположил он.
– Скорее, скоттов. Скёлль заинтересован в продовольствии, которое производят крестьяне.
– Мы к югу от стены? – спросил сын.
– Да.
Я знал, о чем он думает: если бы мы выставили гарнизон на древней римской стене и в старинных фортах, то сумели бы уберечь от набегов шотландцев основную часть нортумбрийских земель. Но как я объяснил ему однажды, для обеспечения людьми одних только фортов требовалась армия в двадцать раз большая, чем сейчас.
– Помимо этого, – продолжил я, – если мы выставим гарнизон на стене, она превратится в нашу границу, и мы вынуждены будем уступить Константину все земли к северу от нее, включая Беббанбург.
Эта идея ему не понравилась.
У Тинана два русла, и мы следовали южному ответвлению. Верхний Тинан петляет между гор на границе с Шотландией, и его долина представляет собой удобную дорогу к пастбищам Нортумбрии. Но скотты не причиняли нам беспокойства, по крайней мере до поры. Им хватало своих хлопот с норманнами, заполонившими западное их побережье, и это наводило меня на мысль об амбициях Скёлля. Для него границы между Нортумбрией и Шотландией не существовало, и он наверняка нашел союзников среди шотландских норманнов и даже среди ирландцев, осевших в Страт-Клоте. Не мечтает ли он о едином государстве, раскинувшемся вплоть до неприступных скал далекого севера?
– Может, нам следует заключить союз со скоттами? – поделился я с сыном.
– Боже правый! – Он воззрился на меня, явно сочтя чокнутым под стать Иеремии. – Заключить союз со скоттами?!
– У нас с ними общие враги.
– Норманны – это понятно. А еще кто?
– Английцы, естественно.
Тут он и в самом деле решил, что я спятил.
– Но мы и сами английцы! – возразил он.
Английцы! Наверное, я впервые назвал саксов Британии этим странным именем. В наши дни мы все, разумеется, именуем себя английцами, но мне оно до сих пор кажется чудны́м. Английцы из Инглаланда! Это была мечта короля Альфреда – создать единый народ из населения древних королевств.
– Мы не английцы! – возмутился я. – Мы нортумбрийцы!
И это так и означало, что мы были самым маленьким королевством из всех, основанных англами и саксами. О союзе со скоттами я говорил не всерьез, конечно: ценой этого союза стало бы только завоевание и поглощение Нортумбрии. Напротив, если бы Скёлль не убил мою дочь, был бы смысл договариваться с кумбраландскими норманнами. Даже через несколько дней, размышлял я, когда со Скёллем будет покончено, многие из его людей присягнут на верность Сигтригру, и тогда у Нортумбрии хватит сил, чтобы сражаться с английцами на юге и скоттами на севере. Но это при условии, что Сигтригр переживет следующие несколько дней. Страх от этой мысли заставил меня коснуться молота.
– Мы нортумбрийцы, – повторил я, обращаясь к сыну. – Мы не как прочие. Мы – повелители Беббанбурга.