Завершила свою речь она только тогда, когда приоткрылась дверь и в помещение стали заходить люди в практически одинаковых серых костюмах с бейджиками на груди: трое молодых мужчин и две женщины. Никанор, успевший придремать под речь Элеоноры, как под стук дождя, вдруг встрепенулся и повел носом. Феликс покосился на него:
– Кто?
– От тот парнишка, что первым к сцене пошел.
Феликс посмотрел в спину худощавому парню среднего роста: коротко стриженный затылок, длинная светлая челка, зачесанная назад, и сказал:
– Это девушка.
– С чего вдруг? – Старик сдвинул очки на кончик носа и прищурился. – Мальчик ведь.
– Девочка. Движения, пластика – женские. Повернется лицом – увидишь.
Люди с бейджиками поднялись на сцену, и Элеонора взялась их представлять. Это и оказались коучи-тренеры. Тот, на кого указал Никанор, стоял с края сцены, но даже теперь, когда видно было лицо, старик сомневался, что это не мальчик: миловидное скуластое лицо с ровными чертами, острым подбородком и большими серо-голубыми глазами действительно могло принадлежать человеку и мужского, и женского пола.
– Мальчик! – шепнул старик.
– Девочка, – процедил Феликс.
– Да пошто так-то?!
– Грудь у нее есть!
Старик опять опустил очки на кончик носа и прищурился, разглядывая ровную ткань застегнутого пиджака, без намека на выпуклости.
– Да где? Нету там ничаго!
– Есть, у нее абсолютно женская фигура. Линия шеи, плеч, подбородок – все женское. Уж поверь мне на слово, девочку от мальчика я могу отличить.
– А я, стало быть, не могу, да? Непосильно мне такое дело? – Старик сердито засопел, намереваясь не сдаваться до победы, но тут Элеонора начала представлять коучей поименно и указала на предмет спора:
– …а это наша Ангелина!
Посмотрев на замолчавшего старика, Феликс произнес:
– Надо было поспорить с тобой на что-нибудь. На что-нибудь ценное.
В ответ Никанор лишь молча зыркнул на директора и стал излишне внимательно смотреть на сцену, слушая выступление.