— Чего?
— Не мешало бы и тебе поработать на заводе, иногда недоспать, недоесть, как они. Кстати, интересовался ли ты, как живут твои друзья, что едят после того, как ты с ними расстаешься?
Эммануилу стало не по себе. Нет, он не знает, как они живут и что едят, когда расстаются с ним. Он, по правде говоря, об этом и не думал, полагая, что с этим у них обстоит все так же благополучно, как и у него. И может ли быть иначе?
А отец между тем продолжал:
— Вот пожил бы ты хоть немного их жизнью, узнал бы истинный вкус простого куска хлеба и не искал бы ты птичьего молока… Им-то оно ни к чему…
Смысл этих слов тогда не дошел до Эмки. Всегда полный замыслов, идей, которые так и роились у него в голове, он в эти дни жил мыслями о декларации, с которой должна была выступить группа «Птичье молоко». После того как друзья отказались ему помочь, он сам набросал проект декларации и принес ее теперь показать отцу.
Любовь и забота сквозили во взгляде отца. Немолодой уже Генах Казакевич любил своего Эмку за то, что тот весь был в него — и темпераментом, и жизнерадостностью. Но, кроме того, сын обладал еще писательским даром. Отец понимал, что теперешние литературные опыты семнадцатилетнего Эммануила мало что стоят, в них много книжного, надуманного и очень мало от жизни. Он пробует себя во всех жанрах — в поэзии, в прозе, драматургии, — и трудно сказать пока, в каком из жанров его будущее. Но в том, что будущее у него есть, отец был уверен, и это неведомое пока будущее он тоже любил в своем сыне.
И именно потому он жестко сказал:
— Все это выеденного яйца не стоит!
— Что именно?
— Да хотя бы вот это твое «Птичье молоко».
— Почему?
Генах приподнялся на локте — он лежал на кушетке у окна — и ответил, глядя сыну в глаза:
— Литературных организаций, всяких групп, группировок — хоть пруд пруди: «ВУСПП», «Ваплитэ», «Бой»… И чего же ты хочешь — чтобы была еще одна? А к чему? И, кроме того, у тебя сразу же спросят: «Что это еще за «Птичье молоко»? Чем оно может быть полезно рабочему классу?»
Эмка обиделся:
— Но нельзя же в вопросах искусства быть настолько утилитарным.
— Нельзя? Необходимо! — воскликнул отец.
— Отчасти об этом и речь в моей декларации. — Эмка протянул отцу несколько густо исписанных листков.
Генах не читая отложил их в сторону.
— И это лишнее.