— Нет.
— Тогда куда тянешь руки без моего разрешения?
— Прости.
Пока Лу извинялся, его член стал еще больше, еще тверже.
— Пожалуйста. Позволь мне кончить. Поиграй с туфлей опять.
— А может, что-нибудь новенькое?
Вэл отбросила туфлю и, подойдя к Лу, собралась насадить себя на член, но мужчина увернулся.
— Я так не могу. Хочу смотреть, как ты трахаешь себя каблуком, и дрочить.
— Но почему бы не трахнуть меня?
— Я не хочу тебя, — фыркнул он. — Даже прикасаться к тебе не хочу. Только к обуви. Лишь ее я нахожу сексуальной... лишь ее.
Он откинулся на подушки — этакая тучная одалиска с обвисшими грудями и выпяченным животом. Пенис, оставшись без объекта своего поклонения, снова, как улитка, спрятался под защиту жировых складок.
Вэл с отвращением посмотрела на его опавший орган.
— Я для тебя недостаточно хороша? Туфли привлекательней моей киски?
Он заколебался, очевидно решая, играют ли еще с ним или уже нет, и наконец буркнул:
— А тебе какое дело? Ты здесь для того, чтобы подчиняться моим желаниям. Я тебе заплатил, и щедро, забыла?
Вэл пересекла комнату, вынула деньги Лу и швырнула в него. Крупные, вдвое больше долларовых, банкноты усеяли кровать ярким конфетти.
— Забирай свои гребаные деньги. Мне они не нужны. Я тебе не шлюха какая-нибудь.
— Тогда... зачем?..
— Из скуки. Из желания с кем-то перепихнуться. Из... сама не знаю... может, по той же причине, что заставляет тебя покупать туфли... затем что не в силах остановиться.
Она и так сказала больше, чем собиралась. Злая на него и себя, Вэл оделась и, вызвав такси, спустилась к двери в подъезд. Не могла оставаться в квартире Лу ни минуты. Потворствовать какой-либо одержимости, кроме своей, было невыносимо.