Обсуждение патологического мышления будет неполным, если не рассмотреть еще один тип патологии, играющий большую роль в политическом мышлении, –
На вопрос о том, кто является фанатиком, часто невозможно ответить, если судить по
На самом деле легче распознать фанатика по некоторым свойствам его личности, а не по содержанию его убеждений. Самое важное личностное качество фанатика и обычно легче всего поддающееся наблюдению – это своего рода «холодный огонь», страсть, лишенная тепла. Фанатик оторван от окружающего мира, его не интересует никто и ничто, несмотря на то, что он может провозглашать свою заботу как важную часть своей «веры». Холодный блеск в глазах человека часто говорит нам больше о фанатизме его идей, чем «безрассудность» самих идей.
Рассуждая в теоретическом ключе, можно сказать, что фанатик – это человек, страдающий выраженным нарциссизмом и оторванный от окружающего мира. В самом деле, он полностью лишен чувств, так как подлинные чувства всегда рождаются в результате взаимодействия самости
Параноидное, проективное и фанатичное политическое мышление поистине являются патологическими формами мыслительного процесса, которые отличаются от обычной патологии тем, что политическое мышление разделяют намного более многочисленные группы людей, а не один-два человека, как в случае привычной нам патологии. Патологические формы мышления блокируют путь к подлинному пониманию политической реальности, но не только они. Есть и другие формы мышления, которые, в строгом смысле, нельзя назвать патологическими, но они так же опасны, вероятно, в силу своей большой распространенности. Прежде всего я имею в виду ложное автоматическое мышление. Механизм его очень прост. Я верю, что нечто истинно, не потому, что я пришел к этому выводу после собственных размышлений, основанных на наблюдениях и опыте, но потому, что мне это «внушили». При автоматическом мышлении я могу испытывать иллюзию, будто мои мысли являются моими собственными, но на самом деле я усвоил их, потому что они были представлены мне источниками, авторитетными для меня в том или ином отношении.
Все современные методы манипуляции мышлением, будь то в коммерческой рекламе или в политической пропаганде, используют техники гипнотического внушения, которые вызывают у людей мысли и чувства, при этом сами люди не осознают, что эти мысли и чувства им не принадлежат. Способ промывания мозгов, который китайцы довели до определенного уровня совершенства, является лишь крайним выражением гипнотического внушения. При усовершенствовании суггестивных техник аутентичное мышление все в большей степени заменяется мышлением автоматическим, причем сохраняется иллюзия произвольного и спонтанного характера наших мыслей.
Примечательно, что группы испытуемых легко замечают автоматическое мышление у оппонентов, но не замечают его у самих себя. Например, американцы, возвращающиеся из поездок по Советскому Союзу, рассказывают о своих впечатлениях от единообразия политического мышления в России. Кажется, все задают один и тот же вопрос о линчевании негров на Юге, а также о том, зачем американцы окружают Советский Союз военными базами, если у них (американцев) мирные намерения.
При этом люди, посетившие Советский Союз и рассказывающие о единообразном советском мышлении, совершенно не осознают, что в Соединенных Штатах мышление едва ли менее единообразно, чем в СССР. Большинство американцев без рассуждений принимают целый рад клише: например, что русские хотят завоевать весь мир и установить везде революционные коммунистические порядки, что у них нет моральных принципов, потому что они не верят в Бога, и так далее. Более того, в Соединенных Штатах клишированные мнения характерны не только для низших слоев общества (в какой степени это верно для Советского Союза, я даже не возьмусь предполагать). Таких клише придерживаются многие из практикующих политиков, интеллектуалов, теле- и радиокомментаторов и т. д., тех, кто определяет политику и общественное мнение.
Неадекватное автоматическое мышление такого типа приводит к логичному для тоталитарного мышления
Патологическое мышление и «двоемыслие» являются не просто болезненными и бесчеловечными явлениями, они угрожают самому нашему существованию. В ситуации, когда ошибка суждения может привести к катастрофическим последствиям, мы не можем позволить себе снисходительное отношение к патологическому мышлению или мышлению, основанному на клише. Отчетливое и реалистическое мышление о ситуации в мире, особенно в условиях конфликта между советским блоком и западным блоком, приобретает жизненную важность. Сегодня определенные мнения принимаются за «реалистичные», хотя они столь же фантастичны и иллюзорны, как фантазии Поллианны[9], и эти мнения говорят о том, что на нас нападут. В этом проявляется особый недостаток человеческой реакции – многие склонны верить в то, что циничная, «суровая» перспектива более вероятна и «реалистична», чем более объективная, сложная и конструктивная. Очевидно, что многие люди думают, будто сильный мужественный человек смотрит на вещи просто и без особых затей и не моргнув глазом может пойти на смертельный риск[10]. Такие люди забывают, что часто путают фанатичных, уверенных в собственной праведности невежественных людей с людьми, которых Миллс[11] совершенно справедливо назвал «эксцентричными реалистами», которые вполне рационально оценивают реальность.
Параноидное, проективное, фанатичное и автоматическое мышление – это различные формы мыслительных процессов, которые коренятся в одном и том же базовом феномене – в том факте, что род человеческий еще не достиг уровня развития, провозглашенного великими гуманистическими религиями и философиями, возникавшими в Индии, Китае, Палестине, Персии и Греции в период с XV века до н. э. вплоть до новой эры, до Рождества Христова. Хотя большинство людей мыслят в понятиях этих религиозных систем и вышедших из них светских философских систем, то же самое большинство эмоционально до сих пор находится на архаичном иррациональном уровне, который не отличается от уровня, на котором находилось человечество до появления идей, провозглашенных буддизмом, иудаизмом и христианством. Мы до сих пор поклоняемся идолам. Мы не называем их Ваалом или Астартой[12], но мы поклоняемся нашим идолам под другими именами.
Технически и интеллектуально мы живем в атомную эпоху; эмоционально же мы до сих пор находимся в каменном веке. Мы считаем себя выше ацтеков, которые отмечали свои праздники массовыми – до 20 тысяч – человеческими жертвоприношениями богам, полагая, что это позволит поддерживать правильное развитие вселенной. Мы приносим в жертву миллионы людей ради самых разнообразных «благородных» целей и этим оправдываем любую бойню. Факты остаются теми же, меняется лишь их рационализация. Человек, невзирая на весь интеллектуальный и технический прогресс, все еще привержен идолопоклонничеству в отношении кровных уз, собственности и учреждений. Разумом человека до сих пор управляют иррациональные страсти. Человек до сих пор не прочувствовал и не осознал, что значит быть по-настоящему человеком. Мы до сих пор пользуемся двойными стандартами ценностей для суждений о себе и о представителях других групп. Нет ничего удивительного и тем более обескураживающего в том, что мы до сих пор не достигли зрелости. Тем, кто верит в способность человека стать таким, каким он должен быть, не было бы нужды тревожиться, если бы этот разрыв между эмоциональным и интеллектуальным не имел места на фоне такого технического развития, которое угрожает нам вымиранием или впадением в новое варварство. На этот раз спасти нас может лишь фундаментальное и адекватное изменение.
Однако мы до сих пор очень мало знаем о том, как добиться такого изменения, а время не ждет. Один подход – это говорить правду. Мы должны преодолеть путы рационализации, самообмана и двоемыслия. Мы должны быть объективными и смотреть на себя и на наш мир реалистично, взглядом, не замутненным нарциссизмом и ксенофобией. Свобода существует только там, где есть место разуму и правде. Архаический трайбализм[13] и идолопоклонничество процветают там, где умолк голос разума. Разве из этого не следует, что знание правды о фактах внешней политики жизненно важно для сохранения свободы и мира?
II. Природа советской системы
Советская система является настоящим мифом для большинства американцев; вероятно, таким же мифом, каким и капиталистическая система для большинства русских. В то время как русские видят в капитализме систему эксплуатации рабов, получающих зарплату и подчиняющихся капризам Уолл-стрит, американцы видят Россию возглавляемой людьми, которые представляют собой смесь Ленина и Гитлера и стремятся силой или хитростью подчинить весь остальной мир. Так как вся наша внешняя политика основана на идее о том, что Советский Союз хочет покорить мир силой, наивысшую важность приобретает задача досконально исследовать факты и представить отчетливую и реалистичную картину природы советской системы. Это трудная задача, ибо природа советской системы полностью изменилась за время, прошедшее после 1917 года до наших дней. Она изменилась, превратившись из революционной системы, считавшей себя центром и движущей силой коммунистической революции в Европе, а затем и во всем мире, в консервативное, промышленно развитое классовое общество, пути развития которого во многих отношениях напоминают пути развития «капиталистических» стран Запада.
Это изменение, однако, не сопровождалось официальным разрывом преемственности, потому что многие базовые признаки, такие как национализация средств производства и идея плановой экономики, остались прежними. Но больше, чем преемственность экономического устройства, вызывает путаницу преемственность
Нам будет несложно выявить разницу между ритуальными идеологическими формулами и реальным положением вещей. Разве мы сами не захвачены подобным несоответствием, когда говорим об «индивидуальной инициативе» в обществе «организованного человека», или о «богобоязненном обществе», хотя на самом деле заботимся главным образом о деньгах, комфорте, здоровье, образовании и очень мало печемся о Боге? Однако ни русские, ни мы не являемся лжецами, и это делает познание реальности еще более трудным. Обе стороны верят, что говорят чистую правду, и подходят друг к другу с взаимным убеждением в том, что их идеология и, в определенной мере, идеология оппонента представляют реальность.
В мое намерение входит пробиться сквозь существующие клише и попытаться придерживаться в этой главе реалистического подхода к существующей советской системе. Я сравню короткий революционный период 1917–1922 годов с периодом постепенной трансформации этой системы в тоталитарное правление Сталина и Хрущева. Я попытаюсь показать и детально обосновать взгляд, согласно которому нынешняя советская система не является ни социалистической, ни революционной, и, более того, показать, что с момента восхождения Сталина советские правители перестали считать своей целью революцию на Западе, а коммунистические партии использовали лишь как инструменты своей внешней политики.
1. Революция: надежда, которая не оправдалась
Середина XIX века была временем социалистических надежд; эти надежды основывались на сказочном прогрессе науки и ее воздействии на промышленное производство, на успехе буржуазных революций 1789, 1830 и 1848 годов, на усиливающихся протестах рабочего класса и на распространении социалистических идей. Маркс и Энгельс, подобно другим социалистам, были убеждены в том, что близок час, когда произойдет великая революция, что очень скоро в человеческой истории начнется новая эпоха, что есть реальные перспективы, как говорил Энгельс, «превращения революции меньшинства [какими были все предыдущие революции] в революцию большинства [какой он видел социалистическую революцию]». Однако в конце XIX века Энгельс был вынужден признать: «История доказала, что мы и те, кто думал, как мы, ошибались. Стало ясно, что состояние экономического развития континента в настоящее время еще далеко не достигло уровня, при котором возможно уничтожение капиталистического производства…»[14]