– Да где же справедливо? Без таких, как я, у Упыреева коровы в навозе утонут и с голоду опухнут. Он не сам на ферме работает, только прибыль считает, и забирает ее всю.
– Вот-вот, без Упыреева и коров не останется, а без коров – ни мяса, ни молока. А без колбасы жизни нет! История доказала: без Благодетелей народ с голоду пухнет, а туалетная бумага для него становится предметом роскоши.
– Люди не перестанут скотину держать, если Упыреева не станет, – уверено заявила Манька.
– Нет, Маня, когда у человека не десять рыл, имея крышу над головой и добрых соседей, он успокаивается и работает только для поддержания своего состояния, в стране начинается регресс. Меньше сена, меньше туалетной бумаги. И машина одна, лишь бы перемещала тело с места на место. Чтобы Маньки производили, их должно держать в черном теле, без крыши над головой, на голодном пайке, чтобы смотрели и завидовали тем, у кого десять рыл, и работали лучше.
Манька возмутилась до глубины.
– Но это… беспредел!
– Это прогресс, а потому достойные пастухи Упыреевы у стада в почете.
– А я, по-твоему, не человек?
– Как же поверить на слово? Все хотят, но умеют немногие. Докажи, что человек, тогда и поговорим.
– Как доказать, если вы уже решили?
– В том-то и дело! Упыреев за тебя решить может, а ты за него нет. А когда Господи Упыреев пытался растолковать тебе, что дано единицам, ты рога выставила. Мне ли не знать, кто сколько стоит, и кто на что способен? Мы, вон, те холмы не перейдем, а ты будешь молить о смерти, – протянул он руку, указывая на сокрытые туманом, на самом горизонте раскинувшихся с высокого холма просторов, возвышения ландшафта.
Дьявол продолжил путь, рассуждая вслух, хороша или плоха та овца, которая на жертвеннике повела себя примерно и лежит тихо, пока ее жарят вкрутую и делят мясо между собой. С одной стороны, получалось хорошо, но не со стороны овцы – ей смерть. Съедят, и спасибо за смирение и покорность никто не скажет. Сопротивление могло бы овечке помочь. Хозяева, конечно, разозлятся, и вместо нее умрет другая – овец холят и лелеют исключительно ради еды, ничего с этим не поделаешь, но как потом выжить среди хищных зверей, не нарастив хищные зубы? Так что, и там ее ждет только смерть, поэтому судьбу овцы не изменить, если сама она не изменится.
Конечно, Дьявол имел в виду ее. Нет у нее зубов, и удачи упыреевской нет. Свалилась на дом куча дерьма, а он лучше прежнего себе построил. Вся деревня приходила помогать, как пострадавшему от форс-мажора. А у нее не форс-мажор? Дом-то ее завалило, который кредиторы продали за бесценок.
Но овцы без пастуха пропадут, а ей Упыреев даром не нужен.
– Я не овца, я человек! – разозлилась Манька.
– Именно на сей недостоверный факт мне любопытно посмотреть, – нарушил Дьявол свое внутреннее уединение. – С чего ты взяла, что не овца? И тебе нужен пастух, только добрый. Чтобы колокольчик на шею, ночевать – в дом, и вегетарианец – овец не кушал, сеном давился. Маня, они живут хорошо, потому что знают, как правильно. А для правильной жизни надо такую голову иметь – стальную, а ты не умеешь так-то…
– Я не молиться, я объяснить, – с жаром вспылила Манька. – И голова у меня, слава богу, на месте. По-вашему, только воры и убийцы людьми могут считаться, а все остальные нелюди?
– Кроссовки там, в лесу, не жали? – не поверил Дьявол. – Была бы голова, разве позволила бы себе удобную обувь, зная, что железо не сношено? Тот же кузнец Упыреев вверху, и поэтому пастух, а ты внизу, значит, овца – и собираешься призвать его к ответу? Поучить жизни? К какому ответу? Какой жизни? Чтобы сам себе глаз вырвал?
Манька промолчала. Она и сама понимала, что потеряла год. Еще и ушла не в ту сторону. Полдня с Дьяволом и, наверное, она впервые почувствовала ужас своей ноши. Спина стала каменной, рука отнялась, ноги от земли не отрывались. Но главная правда – обидная правда – была в том, что против Благодетелей она была беспомощна. Им все давалось легко, особенно сживать человека со свету. И ведь каждый раз думаешь, что совесть, наверное, их мучает, в то время, как они про тебя давно забыли.
Хорошо, она сносит это проклятое железо…
ebooksa