– Это, Манька, терновый венец Сына Божьего, который вышел в люди, как Мученик, – похвастался Дьявол, открывая еще один секрет. – Любой Мессия порадуется такой мессе. Ангелы ему хором справляют литургию двадцать четыре часа в сутки, и не умолкнут до гробовой доски.
– А Мученики почему? – не поняла Манька. – Если поют, радостно, должно быть.
– Ну, когда ангелы поют, прославляя, как Бога, хочется им быть Благодетелями всем Благодетелям, а про себя думать некогда. Так что в уме они Боги, а в миру – мученики.
– А Благодетели в уме не Боги?
– Боги, но о них так душа думает, а когда душа думает, люди читают. А у этих душа представилась без романтического постскриптума, и думает она о них, согласно Закона.
С руками и ногами разбойников Дьявол обошелся еще хуже. Руки теперь могли только брать и отдавать в определенное место, ноги могли ступать лишь по одной половице, а если кто-то хотел по-своему, сразу отнимались. Разбойник падал, и поднимать его приходилось всем миром. Но, против правил, как корона на голове, как веревка на шее, ни руки, ни ноги железа на себе не чувствовали, а только радовались сердечной радостью, когда поступали по железу.
«Вот мне бы так уметь!» – позавидовала Манька.
– Бремя Спасителя им будет легко, – любуясь плодами рук своих, подытожил он. – Ни на злобу дня, а в назидание каждому пристрою, дано имя Господа Йеси. Вот, восстал я на Абсолютного Бога, и Он навечно поставил меня над пространной землею, а Йеся принес себя в жертву – и наградил Его Отец воскресением. Кто не поклонился мне, тот принадлежит Йесе и Отцу Нашему. Обычно печален я, но этих не без удовольствия исторгну с земли, радуясь Сынам Человеческим, превозмогшим Дьявола, не оспаривая совершенства их. И буду думать, что Мессия, пожелавший править землей, сумеет принять их и порадовать уделом большим, чем достался мне. В общем, Манька, – пояснил он свое пространное высказывание, – если у кого-то есть выбор, то у того, кто попер против меня, его уже нет. Они попадут к Спасителю и нашему Отцу Абсолютному Богу, который Бог и для меня, в любом случае, невзирая на грехи и праведность.
– А если два царства у тебя, Небесное и Поднебесное, то где Абсолютный Бог? – спросила Манька, тоже радуясь за разбойников: Абсолютный Бог – хоть кто соблазнится, повезло им.
– За их пределами, – ответил Дьявол с нежностью. – В удивительном месте! Сам я родом оттуда. И восстал, и низвергнут. Пока я был там, Небытие было Бытием, а теперь отдельно. Есть Небытие, и есть Бытие. Война между нами давно закончилась, но нет-нет, партия гордых людей уходит от меня к Отцу. И тогда Он приумножает богатства земли, потому что для меня Он и Отец, и Мать, и Родина – всем я ему обязан.
Дьявол вздохнул, растревоженный воспоминаниями, и принялся мучить железом ее. За то, что утвердилась в мысли, что доброе живое слово сильнее радио, и решила, что сможет его превозмочь.
– Маня, радио не молчит, не изнемогает, а мелет и мелет, в отличии от слова живого, которое вылетело – и забыто. Я ценю свое время и собираюсь при жизни узреть ваш поединок с моей Протеже. Вдруг я ошибся и не ту голову помазал. Жуй! – приказал он, высыпав перед нею железный порошок.
Манька с ним не согласилась: она же не с радио говорила, а с людьми – но Дьявола не переспоришь. И она давилась, но глотала железные опилки. Спасибо, что не бросил и не придумал для нее другого наказания, сама бы она до конца жизни таскала кандалы. Железо разбойников в самом деле оказалось не забористым – не таким твердым, как железо господина Упыреева. Зубы об него не ломались. И ела она порошок три дня. Часть железа осталась, но Дьявол отошел от обиды и примял железные крошки к караваю, потом напоил ее чаем и сказал: если будут сидеть на месте, Помазанница ближе не станет.
Манька сразу согласилась: от железа в животе начались жуткие колики. Быстренько собрала свой нехитрый скарб и пошла прочь от того селения. «Кончится ли железо, – думала она, с опаской поглядывая на Дьявола, – если он так легко умел положить на человека новое?»
А разбойники, которые Дьявола не видели, после того, как обзавелись дьявольским железом, так и эдак гадали, что могут значить сии послания, читая их с благодатью и ужасом. Поначалу, конечно, страшно пугались, когда по привычке ступали не на ту половицу или ложили деньги не в тот карман и начинало першить в горле от дьявольской петли или голова трещала, сдавленная дьявольским терновым венцом, но Святая Женщина, сидевшая у Интернационального Спасителя одесную на Престоле Славы, в долгих задушевных беседах объяснила им мотивы наложенного на них креста: чужое добро ничем не хуже того, которое лежало у них в кармане, и истинно добро их теперь на небе, и половица половице рознь – ходить надо правильно, а пространный путь ведет к погибели, и, как хотят они, чтобы она обращались с ними, так же должны обращаться с нею, ничего не жалея для казны и не рассматривая другие половицы. А когда разбойники плакали и жаловались, что служить в полную силу не получается, потому как люди прячут от них добро, Благодетельница только руками разводила: а зачем с какой-то бомжой разговоры разговаривали и за один стол садились? Прославиться хотели, умом блеснуть? Вас, разбойников, пруд пруди, и тому заботой должна дать, кто радеет о моем имуществе в большем объеме!
Глава 8. Знамение
Что после случилось с разбойниками, Манька в точности не знала, по возможности, обходила разбойничьи вертепы стороной, боялась, вдруг среди разбойников найдется профессиональный кузнец или Дьявол не станет из беды вызволять, тогда не сносить ей железа. Но случай тот оказался настолько показательным, что маститые разбойники, которые понимали толк в железном деле, посчитали ее опытным железоведом и долго обходили стороной. Конечно, когда история позабылась, все вернулось на круги свои, но и Манька к тому времени и сама обросла знаниями по железу.
А Дьявол после того случая надолго замкнулся в себе, размышляя, почему так бывает, что те, кого любишь, обычно оказываются распоследней жестоковыйной скотиной. Ведь холил, лелеял, направлял, показывал безобидных жертвенных агнцев, которых можно без боязни пустить по миру.
А вот, поди-ка, очернили!
Одно дело обречь на муки какую-то нищету подзаборную, но размножить и высечь на камне имя Бога Нечисти, это, простите, вершина безразличия к Богу, под которым ходишь. Ведь каждый Святой Отец учит бояться и чтить имя Дьявола, обращая внимание на тот факт, что все грехи от него, и обращаются они к человеку из среды его самого, и что Дьяволом прикрываются все удачные и темные делишки, и что даже сам Спаситель низвержение Дьявола оставил Отцу, не стал с ним связываться, решив дождаться, когда тот заберет землю у первенца и отдаст второму любимому сыну. Да как можно имя Бога Нечисти поставить на одну ступень с именем жертвенного агнца? Это ж могила всем, кто прочитал имя Бога задом наперед! Ведь сказано: что сказано на земле, то связано в небесах – усмири потом новое явление Сатаны, который, не приведи Господь, возомнит себя сыном Дьявола. Сатана – это ж прямая стезя попасть на наковальню еще большего злодея…
ebooksa