– А как часто в Победе у людей просыпается разум?
Шея Келана напрягается:
– В моем герцогстве ты обычный гость, так что веди себя как подобает.
– Без проблем, дорогой брат. Какую роль мне следует выбрать? Услужливого гостя? Послушного Гвардейца? – усмехается Эттор. – А есть ли у кого-то в твоем герцогстве индивидуальность или вино и смех ударили твоим подданным в головы, лишив их здравомыслия?
На пару мгновений повисает молчание.
– Пути победы чужды тебе, потому что в твоем герцогстве все еще бушует война. До меня доходили слухи, что недавно у тебя и вовсе вспыхнуло восстание.
Резкий смех принца Эттора наполняет воздух, словно удар хлыста:
– Мы
– Тогда тебе самое время попрощаться и отправиться домой. Не хотелось бы, чтобы ты пропускал такие развлечения, – парирует Келан.
– Наверное, это мне и следует сделать. – Эттор скучающе вздыхает, а затем на его лице появляется злобная усмешка: – Если выяснится, что твой человек разумен, дай мне знать. Я буду рад бросить его в Огненную Яму. Один из моих капитанов очень любит тихонь.
Зеленоглазый пленник даже не вздрагивает.
– Все мои пленники останутся в Победе, и пока я не собираюсь менять это решение, – ледяным тоном произносит Келан, а затем поворачивается к своему командиру: – Отведи его в Зимнюю Крепость. Если у него есть сообщники, мы можем воспользоваться этим и выманить их в подходящий момент.
Командир кланяется, но быстро выпрямляется. За его спиной в синей дымке возникают крылья, распахиваясь на три метра в ширину. Хватает одного взмаха, чтобы его тело взвилось в небо, после чего он устремляется к горизонту, словно падающая звезда.
Схватив пленника, остальные Гвардейцы взмывают в небо и устремляются за своим командиром.
Как только принцы остаются одни, Келан поворачивается к Эттору:
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне при моем Легионе Гвардейцев.
– Боишься лишиться их уважения? – насмехается Эттор.
– Я тебя предупредил.
– Ты так очарователен, когда пытаешься сердиться.
Келан замер, словно статуя. И на мгновение мне кажется, что от его ярости земля расколется на части. Но затем пламя сменяется непримиримым холодом: