Собиратель душ

— Мне больше нравилось старое, — проворчал я. — Но если осталось только новое, то да, готов.

— Замечательно! — он улыбнулся и отошел.

Меня тут же скрутило дикой болью в каждой клеточке тела. Я хотел заорать, но вместо этого потерял сознание.

Глава 18. Реальность

Реальность такова, что мы смотрим на неё сквозь призму собственных ощущений. Сейчас я смотрел в зеркало и не мог найти никаких внешних отличий себя сегодняшнего от себя трёх или даже четырехнедельной давности. Как ни всматривайся в шею и затылок, не увидишь импланта, закрытого кожей и бронеплитой. А вот внутренне… Кажется, я стал совершенно другим. Во всяком случае, посторонним больше не улыбался.

— Готовы, Александр? — поинтересовался Михаил, физиотерапевт, уже третий день занимающийся мной, но так и не перешедший на «ты».

— Да.

— Приступайте к упражнению.

Я принялся приседать. Все это уже порядком осточертело.

— Достаточно, — попросил он после сотого раза. — Теперь отжимания.

Соточка отжиманий от пола тоже не отняла много времени. Я все же немного запыхался, но в самом конце. Да уж, прогресс за четыре дня просто потрясающий. Помнится, после полусотни я до шестидесяти за месяц догнал. А выше — по одной штуке в неделю. И то, до следующей круглой цифры так и не добрался.

— Сгибания туловища с упором ног, — попросил Михаил, даже не глядя на меня. Он всегда смотрел в монитор, я для него — всего лишь подопытный кролик.

Самая легкая сотка в моей жизни. Хотя ещё три дня назад я делал максимум семьдесят пять.

Тестирования у Михаила продолжались недолго, на них уходило около получаса. Потом меня кормили и отправляли к психологу. Альма была более приветлива, впрочем, чего ещё ждать от любителя покопаться в чужих мозгах. Ежедневно я делал одни и те же тесты, занимающие порядка трёх часов, отвечал на вопросы, связанные с общей эрудицией, после чего снова ел и переходил к Вере.

Она занималась со мной базовыми навыками рукопашного боя. Два часа. Пока что все, что мы делали — правильно падали на татами, со страховкой, выполняли кувырки, прыжки, кульбиты, приставные шаги, а также медленные удары по воздуху перед зеркалом. Исключительно руками. Ну, и отжимания. Вера была молчаливой и требовательной, даже команды она обговорила один единственный раз, после чего подавала их свистком. Впрочем, с тем небогатым разнообразием упражнений, что мы отрабатывали, запутаться было сложно. Недостатки стойки и неправильные позы при падении она лечила легкими ударами ног, рук и пронзительными свистками. Если же свисток вылетал из её рта, то меня ждало обычно:

— Ноги на прямой линии направления к противнику не ставь! — после чего следовал жесткий толчок в плечо. Успевать переставить ноги и не садиться со всей дури на задницу я начал только к концу второго дня. А в первый, после падений, шёл ещё и разнос за неправильно выполненную страховку. Как она, будучи на половину головы меньше меня, так мощно толкала и била, я пока вопросами не задавался.

Вера говорила хрипловатым и безэмоциональным голосом, частично глотая окончания, носила мешковатое кимоно и водолазку с высоким воротом под ним. Руки были в тонких кожаных перчатках, а левая половина лица, кажется, не двигалась. Впрочем, я не был в этом уверен — на эмоции она старалась не тратиться. Ни разу не видел её улыбающейся.

Ещё через два часа я принимал душ, ел, и шёл в тир, где Алексей Владимирович учил меня неполной разборке и сборке Глок-47, а также выполнению стрелковых нормативов.

— Надо же, — отметил он на второй день, рассматривая статистику результатов. — Заберу тебя к себе, наверное.

— Хорошо, стреляю? — поинтересовался я, скромно рассматривая достаточно кучные попадания.