– Да нет, Андрей Иванович, – покачал головой мужик. – Грех жаловаться теперь. Парфен Васильевич еще одну лошадку по весне мне выделил. Жеребую привели. Ну я ее, пока сосунок есть, конечно, не гоняю. Для тяжелых работ и старой лошадки мне вполне хватает. А так, слава богу, в хозяйстве моем всего в полном достатке. Лук да чеснок мы заготовили, огурчики из новых семян на засолку заложили. Зелени вот много летом было. Раннюю капусту, и ту давно уже срезали. Теперь ждем срок, когда можно будет на зиму репу с редькой и морковь убирать. Да и позднюю капусту тоже нам пока еще рано резать. Для них ведь и морозец не будет страшным, горечь уйдет, а сам овощ гораздо слаще станет. Из новых растений я в этом году томатусы, кукурузику, цветок подсолнечный, перец жгучий и еще эту, картофлю посадил. Пока вон в теплицах усадьбы эту зиму поработал, присмотрелся там к ним, ко всем новым овощам. Вот недавно, еще на той седмице, земляное яблоко-картофлю в гряде подкапывал, судя по всему, его уже совсем скоро можно будет собирать.
– Ну и как тебе самому-то эти новые огородные культуры? – поинтересовался Андрей.
– Томатусы я не распробовал пока, – пожал плечами Архип. – Вкус, канешно, у них очень антересный. Моей вот бабе он даже понравился. А вот картофля, та скусная, особенно если ее с топленым маслицем сдобрить да еще и подсолить хорошо. Это как твоя дочка, Иваныч, делала, когда ты меня ей в первый раз у себя угостил. Я вот так же теперь свою хозяйку научил ее стряпать. Кукурузику и подсолнечный цветок я еще и сам не распробовал. Рано его пока собирать, зреть бы еще да зреть в поле. Хотя ребятня уже тот цветок срывала да семена с него, словно белки, сгрызла. Там, в поместье, когда я в теплицах работал, мне зимой его давали немного, но я уже, честно говоря, и не помню того вкуса. А вот перец – это огоонь! Вот эта приправа, всем приправам приправа! – в восхищении зацокал он языком. – Самой малой щепоточки хватает на целый горшок, чтобы там весь вкус сдобрить! Теперяча-то все кушанья не будут у нас пресными. Не зря же его поместные хозяйки на всех своих подоконниках ноне выставили. И красиво в избе, и прибыток семье какой-никакой, а все же есть. Но у меня-то самого его уродилось на грядах ох и много! Это же не малый, избянный подоконник, а хорошо удобренная и ухоженная земля! Вот хоть у Парфен Васильевича спросите, я ему намедни аж два мешка сушеных стручков для мелкого помола отгрузил.
– Было дело, – кивнул управляющий. – У меня на этот перец сразу несколько заказчиков с немецких земель есть. Драться будут друг с другом, чтобы только себе его получить. Через некрупное сито мы тот помол пропускаем по пять раз, лишь бы туда ненароком никакое семя не попало. Нам ведь соперники в чужих землях не нужны, пусть у нас здесь по доброй цене все пока закупают!
– Ну да, конкуренция, – пробормотал Сотник. – Говорю – правильно делаете вы, Васильевич. Понятно, что рано или поздно и к ним те семена в руки попадут. Но вот спешить с этим нам точно не нужно. А я еще подскажу Варуну, чтобы он повнимательней приглядывал у нас за иноземцами. Чую, рано или поздно будут от них попытки семена с наших новых культур получить или вообще всякие производственные хитрости и ремесленные наработки из поместья выкрасть. Ладно бы русские люди были, им-то мы все равно это откроем со временем, как только у себя здесь освоим. А вот иноземцам пока все это ни к чему. У них вот ты попробуй секреты любой ремесленной гильдии вызнать. Так тут же прирежут в какой-нибудь темной и грязной подворотне.
– Мельница-то водяная хорошо ли работает? Про перец я слышал, вы вон мелко его перемололи, а зерно и все прочее как, пробовали?
– Дык, Иванович, уже почитай, что с месяц как она работает, – ответил управляющий. – А совсем скоро и первая лесопилка тоже начнет. Плотницких-то мы освободили от уборочной, они нам все навесы да овины подправили и теперь вот у плотины уже возятся. Что-то там у Луки пока не заладилось. Бегают там с заводскими вокруг вала с колесом, копошатся да бранятся. У нас-то все сразу почти что на мельницы сладилось. Жернова, как только первый мешок крупно перемололи, они чевой-то там еще немного подделали, подкрутили, и теперича мука уже хорошая выходит, а можно ее и на самый мелкий помол настроить, только, конечно, подольше так выходит, и несколько раз приходится все пропускать.
– Вот я к ним туда на плотину и хотел опосля полей сегодня дойти, – кивнул Андрей. – Самому мне интересно поглядеть, что там и как получилось. Когда по весне мы в поход уходили, дел там было еще непочатый край. А сейчас, гляди-ка, уже вон и муку из зерна вы мелите, и даже этот жгучий, горький перец.
На полях псковских братьев работала уже вся взрослая половина хутора. Первуша, Вторак, Третьяк и Четверак косили яровой ячмень новыми, выданными им из поместья косами. В начале по привычке все жали серпами, но, распробовав с прошлого года удобную косу, к ним теперь прибегали только лишь, чтобы снимать полегший колос. Косой же работа в поле шла во много раз быстрее. Были они сработаны наподобие «литовок» с длинным лезвием – «ножом» – и двумя ручками на ручке-косовище, предназначенными для удобного захвата.
– Бог в помощь, честные работники! – крикнул Андрей, спрыгивая с телеги. – Принимайте помощников. Вон их за нами сколько идет! – И махнул рукой за спину.
От опушки по лесной дороге тянулась большая сотня дружинных.
– Дык, а куды нам столько-то? – почесал голову самый старший из братьев. – Чать, и трех десятков за глаза бы хватило?
– Какие там три десятка?! – всполошился Парфен. – Тебе сюда и двух хватит, Первак! Губы раскатал! Все остальные дальше по другим росчищам пойдут! Вот все вы, пскопские, такие хапуги! Только бы к себе вам все тянуть!
– Да я-то чаво, Парфен Васильевич! Ну два так два! – развел руками крестьянин. – Все равно ведь они косою работать не умеют. На подхвате тут у нас пока будут. А ну пошли, робяты! – кивнул он своим братьям. – Надо за сегодня всю эту поляну нам прибрать, а вот завтра за ручей пойдем, ежели, конечно, разогнуть спину сможем.
До обеда Андрей работал на уборке ячменя у Первака, собирая граблями скошенное. Погода стояла добрая, злаки были сухие, и оставлять их в рядах и в валах необходимости пока не было. Бабы, и те, кто умел, из воинских мужей, вязали скошенное в снопы, а потом сносили все и укладывали в копны и стога.
Обед сварили тут же, в поле, в больших воинских котлах. В страду питаться полагалось усиленно. На каждый десяток работников управой было выделено по полтуши барана и по три четверти пуда дробленой пшеницы. Из мякоти с «дробленкой» варили вкусную кашу, а на костях выходила похлебка с луком, морковью и зеленью. Хуторские принесли свежеиспеченные караваи хлеба, молока и овощей. Сели обедать все вместе, в складчину.
Немного передохнув, Андрей отправился в сторону недалекой речки Дубенки. Именно ее перегородили в прошлом году плотиной, а в этом уже построили здесь мельницу и лесопилку. Дубенка была небольшим притоком Ямницы, вливаясь в нее верстах в пяти от устья с большой Полометью.
– Ну что, Лука Мефодьич, трудности есть какие с лесопилкой? – поинтересовался у главного зодчего по дереву Сотник. – Мельница, вон как Парфен Васильевич хвастается, уже сотню пудов пшеницы смолола, а с распилом древесины у вас все никак не ладится.
– Балабол он, этот Васильевич, – выругался усталый Тесло, вытирая ветошью свои грязные руки. И чего вот похваляется? Ну, сработали мы ему мельницу в первую очередь, все ведь свои силы на нее бросили. Знаем же, что о хлебе насущном, о первую голову всем нужно думать. Сейчас вот еще немного, и лесопилка наша тоже заработает. Глянешь, Андрей Иванович?
– Конечно, гляну, что я, зря столько верст сюда топал? – кивнул Сотник, заходя на плотину.