Поцелуй отмщения

22
18
20
22
24
26
28
30

Он повернул налево, Роза — следом. Впереди был лоток с газетами и конфетами. Роза собрала магию, вытянула руку за себя, и прилавок взлетел. А затем врезался в волков с такой силой, что прокатил их по полу.

Крики наполнили атриум, но Роза бежала дальше.

Они оторвались от волков, но покалывание на шее говорило, что ещё не освободились. Ронан затормозил, меняя направление, и Роза слепо верила, что он приведёт, куда нужно.

Они вырвались за дверь в серый дождливый ноябрьский день. Роза оглянулась, оборотни выбежали из-за угла и заметили её. Она выругалась и поспешила за Ронаном, который бежал к стоянке такси. Водитель первой машины прислонился к окну второй машины, болтая с тем водителем.

К ужасу Розы, Ронан распахнул дверцу водителя первой машины и сел.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — бормотала она, открывая пассажирскую дверцу, но водитель заметил и закричал на немецком.

— Силы! — рявкнул Ронан, когда она захлопнула дверцу.

Водитель машины потянулся к ручке дверцы, и Роза заперла машину магией.

— О чём ты?

Водитель застучал по окну.

— Заведи машину!

Вспомнив, как Фионн сделал это в Словении, она занесла ладонь над панелью и пожелала, чтобы машина завелась. Двигатель зарычал, и Ронан погнал вперёд. Оборотни, стоявшие у выхода, заметили. Обернувшись, Роза смотрела, как один перепрыгнул через капот машины и побежал за ними на нечеловеческой скорости.

— Ронан! — закричала она, оборотень прыгнул, подтянул колени к груди и вытянул руки над головой, когти — выпущены. Крыша заскрежетала под его весом, когда он рухнул на машину. Роза вскрикнула.

— Держись! — вскрикнул Ронан, завернул на угол, ставя машину на два колеса, и оборотня сбросило. Волк прокатился по земле, и машины тормозили и поворачивали, чтобы не переехать его. Машина встала на четыре колеса, и Ронан умело переключил передачу и ускорился. Они ехали десять минут — она едва дышала десять минут — и Ронан остановился.

— Что ты делаешь? Мы на месте?

— Нет.

— Тогда почему остановились?

Он нахмурился на неё.

— Будь прокляты все эти новенькие.

— Почему все продолжают это твердить?