Хорошенький передо мной стоял выбор. Не сделай я ничего – и еще одна женщина погибнет, оставив сиротами двоих детей. С другой стороны, в лицо мне целился пистолет. Сделай я что-нибудь – и тогда погибну уже я. Умнее всего с моей стороны было бы позволить Трикси удерживать меня на месте столько, сколько ей нужно, а потом дать ей уйти. Эмма погибнет, но зато у меня будет по меньшей мере двенадцать часов на то, чтобы прихлопнуть эту лавочку любителей малоккио. Попробуй я ослушаться – и погибнем уже мы оба, Эмма и я, а нехорошие парни окажутся в выигрыше.
В общем, умный на моем месте не рыпался бы. Чистая логика, ничего больше.
Однако есть вещи подревнее логики – инстинкт, например. Один из древнейших инстинктов, укоренившихся в человеческой душе, – это стремление уберечь детей от несчастья. Конечно, сама возможность Эмминой смерти – уже мотивация будь здоров, но при одной мысли о том, что эта тупая, продажная, самовлюбленная гарпия может причинить зло Эмминым детям, я с трудом сдерживался от соблазна испепелить Трикси Виксен и ее точеную задницу к чертовой матери.
Мне очень хотелось броситься на нее, наплевав на пистолет. И это было бы не настолько безрассудно, как представляется на первый взгляд. Убивать ведь не так просто. Большинство людей генетически настроены на бережное отношение к сотоварищам по биологическому роду. Солдат и полицейских приходится специально готовить, чтобы они могли преодолеть барьер, а тех преступников, которые палят в людей, часто толкают на это отчаянные обстоятельства.
Даже натасканные должным образом солдаты и закоренелые преступники могут просто-напросто промазать. Легендарный Билли Кид разрядил как-то свой револьвер в банковского кассира с расстояния меньше трех футов – и промахнулся шесть раз. Я сам видел, как образцовому копу пришлось стрелять в подозреваемого: он выпустил в него всю обойму и не попал ни разу.
У Трикси имелся пистолет, но, возможно, ей недоставало опыта, подготовки, собранности, в конце концов. Если она дрогнет – хоть на долю секунды, – я смог бы сцепиться с ней. Да и в противном случае мои шансы тоже отличались от нуля. Вполне вероятно, она промахнулась бы достаточное количество раз, чтобы я успел перехватить пистолет.
Конечно, вполне возможно, она бы влепила пулю мне в глаз. Или в горло. Или в живот.
Я вдруг ощутил ледяной потусторонний ветер. Проклятие приближалось, почти навалилось уже, и на этот раз оно было явно сильнее, смертоноснее предыдущих. Сконцентрировавшись на мгновение, я успел понять: у меня нет в голове заклинания, способного блокировать подобное или хотя бы перенацелить эту чудовищную энергию. Не знаю, что случилось такого, сделавшего проклятие настолько сильным и убийственным, – и это пугало меня чуть не до беспамятства.
Надо было действовать – и немедленно.
Я отчаянно нуждался в отвлекающем маневре, но хватило меня только на то, чтобы резко повернуть голову к двери, переместив при этом вес, словно собираясь встать.
– Ни с места! – рявкнула Трикси.
Я облизнул губы, продолжая смотреть на дверь.
Я видел, что она колеблется. Не меняя положения, она вывернула шею, оглянувшись на дверь, и – этого мгновения мне хватило.
Я выплеснул свой еще не остывший кофе прямо на нее, окатив ей плечо и шею. Она вскрикнула от боли и неожиданности. Я бросился на нее, замахнувшись телефонной трубкой, чтобы ударить ей в висок.
Она снова закричала, глядя на меня. Теперь на ее хорошеньком кукольном личике не было ничего, кроме страха.
И тут, черт бы их подрал, врубились мои донкихотские рефлексы.
Я замешкался.
Выстрел грянул в каких-то двух футах от меня.
Я очнулся прежде, чем успел погасить инерцию, и врезался в нее с силой, припечатавшей ее лопатками к стене рядом с дверью. Пистолет хлопнул еще раз, в нос мне ударили едкая пороховая вонь и густо-медный запах крови. Я стиснул пальцами ее правое запястье и с размаху двинул о стену. Пистолет выстрелил в третий раз, но наконец полетел на пол.
Я отшвырнул его ногой в дальний угол. Трикси попыталась выцарапать мне глаза. Ногти у нее были будь здоров, и меня пронзила боль; я обхватил ее за талию и отшвырнул в сторону, противоположную той, куда полетел пистолет. Она врезалась в стол и покатилась по нему, разбрызгивая во все стороны фрукты и орехи.