Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга II. Нагорная проповедь

Нагорная проповедь Христа. Фреска. 1870– 1890 гг.

Облако и мрак окрест Его; правда и суд – основание престола Его (Пс. 96:2).

Вот, я возжелал повелений Твоих; животвори меня правдою Твоею (Пс. 118:40).

Истаевают очи мои, ожидая спасения Твоего и слова правды Твоей (Пс. 118:123).

Правда Твоя – правда вечная, и закон Твой – истина… Правда откровений Твоих вечна: вразуми меня, и буду жить (Пс. 118:142, 144).

Таким образом, правда в Ветхом Завете выступает как одно из качеств Самого Бога. Человеческая же праведность является отражением этой божественной правды. Правда Божия имеет вневременной, вечный характер, но она отражена в заповедях, которые Бог дал людям, живущим во времени. В данном контексте алчущие и жаждущие правды – это те, кто горячо стремятся исполнять заповеди Божии. Можно также сказать, что алчущие и жаждущие правды – это те, кто всем сердцем ищут Бога, потому что Бог – источник всякой правды.

Будучи Богом и человеком одновременно, Иисус являет Своей жизнью и правду Божию, и праведность человеческую. В Его опыте эти два понятия становятся нерасторжимыми. Подлинный смысл четвертой заповеди Блаженства, как и других заповедей, раскрывается через Иисуса. Григорий Нисский подчеркивает теоцентризм и христоцентризм этой заповеди: «Истинная добродетель, добро без примеси злого… это Сам Бог Слово… И весьма справедливо ублажены алчущие этой Божией правды; ибо подлинно вкусивший Господа, как говорит псалмопение (Пс. 33:9), то есть принявший в себя Бога, наполняется тем, чего жаждал и алкал»[130].

5. «Блаженны милостивые»

Пятая заповедь Блаженства говорит еще об одном важнейшем человеческом качестве, являющемся отражением одного из свойств Божиих: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5:7).

Уже в Ветхом Завете Бог назван милостивым и милосердным: Моисею на Синае Бог является с именем Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный (Исх. 14:6). Эти слова почти буквально повторяются в 85-м псалме: Но Ты, Господи, Боже щедрый и благосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный (Пс. 85:15). В 102-м псалме говорится: Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив (Пс. 102:8). Подобные выражения мы встречаем и в книгах пророков: Он благ и милосерд, долготерпелив и многомилостив и сожалеет о бедствии (Иоил. 2:13).

Для обозначения Божественного милосердия в Ветхом Завете используются термины חסד ḥesed („милость“) и רחמים raḥămîm („милосердие“, „благоутробие“, „щедроты“). Эти термины нередко оказываются в паре, как бы дополняя друг друга (например, в Пс. 24:6; 39:12; 50:3; 68:17; 102:4; 105:45–6; 118:76–7, 156, 159; 144:9–0; Плач. 3:22; Неем. 9:17, 19, 27, 28, 31; Ис. 54:7–; 63:7; Иер. 16:5). Термин רחמים raḥămîm родствен слову רחם reḥem, означающему „материнское лоно“ (слав. «утроба»); греческое εὐσπλαγχνία и славянское «благоутробие» более точно передают его значение, чем «милосердие».

Можно говорить о том, что ветхозаветное представление о Божием милосердии сродни представлению о материнской любви. Милосердие Бога, Его благоутробие сродни тому чувству, которое описано в рассказе о Соломоновом суде над двумя женщинами, пытавшимися отсудить друг у друга ребенка: когда Соломон предложил разрубить ребенка пополам, чтобы отдать обеим женщинам поровну, настоящая мать воспротивилась этому, так как взволновалась вся внутренность ее ( רחמים raḥămệhā[131]) от жалости к сыну своему (3 Цар. 3:16-28). Этой жалостью и состраданием к людям как Своим детям обладает и Бог Отец.

В то же время ветхозаветный Бог остается прежде всего справедливым Судьей, воздающим каждому по делам его. Милость Божия к человеку в ветхозаветных книгах напрямую связана с поведением человека: С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его (Пс. 17:26-27).

В Новом же Завете акцент делается на милость как свойство Бога, не зависящее от поведения людей: Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5:45). В Новом Завете представление о Божественной справедливости почти полностью замещается идеей Божественного милосердия. Этой теме посвящены многочисленные притчи Иисуса, в том числе притча о работниках в винограднике: каждый работник получает от Бога равную награду вне зависимости от того, с какого часа он начал трудиться (Мф. 20:1-16).

Уместно здесь снова вспомнить об Исааке Сирине, который настаивает на том, что «милосердие противоположно правосудию»[132], поэтому не следует говорить о справедливости Божией, а можно говорить только о милосердии, превосходящем всякую справедливость: «Как песчинка не уравновешивает большое количество золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим. Что горсть песка, брошенная в великое море, то прегрешения всякой плоти в сравнении с разумом Божиим»[133].

Ветхозаветное представление о Боге как Карателе грешников, наказывающем детей за вину отцов до третьего и четвертого рода (Исх. 20:5; Чис. 14:18), по мысли Исаака Сирина, не соответствует тому откровению, которое мы получаем через Христа в Новом Завете. Хотя Давид в псалмах называет Бога правосудным и справедливым (Пс. 118:137), Сын Божий показал, что Он скорее благ и благостен. Христос подтвердил «неправосудие» Божие и Его благость притчами о работниках в винограднике и о блудном сыне, но еще более Своим искупительным подвигом, совершенным для спасения грешников: «Где же правосудие Божие? В том, что мы грешники, а Христос за нас умер?» – спрашивает Исаак[134]. В другом месте он говорит решительно: «В учении Христа нигде не упоминается о правосудии»[135].

Отражением Божественного милосердия является то человеческое качество, которое на библейском языке называется милостью или милосердием. Характерен знаменитый текст Исаака Сирина о «сердце милующем», через которое человек уподобляется Богу:

И что есть сердце милующее?.. Возгорение сердца у человека о всем творении, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи его источают слезы от великой и сильной жалости, сжимающей сердце. И от великого сострадания умаляется сердце его, и не может оно вынести того, чтобы слышать или видеть какой-либо вред или малое страдание, [претерпеваемое] тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и о естестве пресмыкающихся молится от великого милосердия своего, которое, по подобию Божию, без меры изливается в сердце его[136].

Отметим, что Исаак Сирин писал на том же языке, на котором говорил Иисус за шесть столетий до него. В сирийской традиции евангельское учение нашло особое преломление: здесь мы встречаем некоторые мотивы, отсутствующие у греческих авторов. В частности, представление Исаака о молитве за демонов, животных, птицах и пресмыкающихся чуждо греческой патристике. Отсутствует оно и в самом Евангелии. Однако Исааку, как никому другому из авторов патристического периода, удалось в цитируемых словах передать то эмоциональное наполнение, которое характеризует понятие «любовь» в христианской традиции. Любовь оказывает преображающее действие на все мировосприятие человека. Тот, кто приобрел любовь, начинает по-иному смотреть на людей и окружающий мир: видит его не через призму собственного эгоистического восприятия, а как бы глазами Самого Бога. И людей он видит такими, какими их видит Бог, прозревая за внешней оболочкой тот образ Божий, которым обладают все люди, вне зависимости от того, друзья они или враги.

Милостивые (ἐλεήμονες), о которых идет речь в пятой заповеди Блаженства, это люди, обладающие тем милосердием и любовью, которые являются отражением Божественной любви, не делящей людей на друзей и врагов, злых и добрых, праведных и неправедных. Подобно солнцу Бог озаряет Своим светом и тех и других; подобно дождю орошает их Своей любовью и милостью. «Сердце милующее» в человеке является образом Божественного милосердия, простирающегося на всю тварь. Таким образом, в христианской перспективе быть милостивым – значит не просто поступать милостиво по отношению к ближним, но и иметь в сердце то милосердие, которое является отражением Божественного милосердия. Речь идет не только об образе поведения, но и о внутреннем качестве.