Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга VI. Смерть и Воскресение

22
18
20
22
24
26
28
30

Косвенным свидетельством в пользу того, что именно Лука был одним из двух упомянутых учеников, является тот факт, что оба героя повествования были не из числа одиннадцати апостолов (это явствует из окончания истории, когда они возвращаются в Иерусалим и находят там одиннадцать). Тем не менее они были учениками («двое из них» значит «двое из учеников»). Только у Луки упоминаются других семьдесят учеников (Лк. 10:1), и церковная традиция причисляет самого Луку к этой группе. Есть достаточные основания полагать, что двое учеников, о которых идет речь в Лк. 24:13–35, были из числа семидесяти, коль скоро они не входили в круг одиннадцати.

Лука в своем Евангелии не претендует на роль очевидца: в прологе он прямо говорит о том, что опирается на свидетельства «очевидцев и служителей Слова», к которым себя не причисляет (Лк. 1:2)[682]. Тем не менее он вполне мог быть очевидцем части событий, вошедших в его повествование, и рассматриваемая сцена вполне могла принадлежать к их числу. Подробность, с которой он ее описывает, и место, которое она занимает в завершающей главе его Евангелия, является весомым аргументом в пользу того, что в данном случае мы имеем свидетельство из первых уст.

Явление Христа апостолам на пути в Эммаус. Фреска. XIV в.

Эммаус в научной литературе отождествляется с Аммаусом, упоминаемым Иосифом Флавием[683]. В III веке в этом городе жил известный христианский писатель Юлий Африкан. В византийскую эпоху город получил название Никополь. Церковный историк IV века Евсевий Кесарийский, перечисляя места, связанные с евангельской историей, называет «Эммаус, откуда был Клеопа, упоминаемый в Евангелии от Луки»; по словам историка, «сегодня это Никополь, знаменитый город в Палестине»[684].

Эммаус-Никополь находится приблизительно в 30 км к северу от Иерусалима. Это больше, чем 60 римских стадий (= 11 км), упоминаемых у Луки[685]. Однако некоторые рукописи, в том числе Синайский кодекс IV века, говорят о 160 стадиях вместо 60[686]. Эта цифра соответствует расстоянию от Иерусалима до Эммауса-Никополя.

Явление Христа Марии Магдалине после воскресения. А. А. Ивaнов. 1835 г.

Мы не знаем, с какой целью два ученика шли в Эммаус. Поначалу мы также не знаем, о чем они разговаривали. Сюжет их беседы выясняется из их ответа Путнику, Который присоединился к ним и Которого они приняли за одного из паломников, пришедших в Иерусалим на Пасху. Почему они не узнали Иисуса? Евангелист объясняет это тем, что глаза их были удержаны. Однако вполне правдоподобным кажется приведенное выше объяснение Феофилакта Болгарского, основанное на том, что внешний вид Иисуса после воскресения изменился и Его тело приобрело особые, сверхъестественные свойства.

Из Евангелия от Иоанна мы узнали, как Мария Магдалина приняла Иисуса за садовника. Теперь видим, как два ученика не узнают Его. Параллелизм двух историй усматривается еще и в том, что Иисус начинает беседу с вопроса. Там Он спрашивал Марию: жена!что ты плачешь?кого ищешь? (Ин. 20:15). Здесь Он спрашивает учеников: О чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны?

Ученики начинают рассказывать Иисусу об Иисусе, и Он имеет возможность узнать, что они о Нем думают. Они признают Его не за Мессию, а за пророка, сильного в деле и слове пред Богом и всем народом. Более того, они выражают нескрываемое разочарование в связи с тем, что мессианские чаяния в отношении Его, как кажется, не сбылись: а мы надеялись было (ήλπίζομεν), что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля. В то же время до них уже дошел слух о пустом гробе, который видели женщины. Это их изумляет, но не более того: они еще весьма далеки от веры в то, что Он мог воскреснуть из мертвых.

Ответом на сбивчивое повествование учеников является упрек Иисуса: О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки. Он напоминает аналогичные упреки ученикам из других евангельских эпизодов: Неужели и вы еще не разумеете? (Мф. 15:16); Что помышляете в себе, маловерные, еще ли не понимаете и не помните?.. (Мф. 16:8–9); Неужели и вы так непонятливы? Неужели не разумеете?.. (Мк. 7:18); Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окамененоу вас сердце? Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните? (Мк. 8:17–18). За всеми этими упреками просматривается тема непонимания учениками слов и действий Учителя, неверия в Его Божественную силу. Неверие и сомнение сквозят и в словах двух путников, направляющихся в Эммаус.

Мы не знаем, сколько времени продолжался совместный путь Иисуса и двух не узнавших Его учеников, но, по всей видимости, это был достаточно долгий путь. Об этом свидетельствуют слова: И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании. В этих словах суммировано содержание наставления, которое должно было включать толкование мессианских мест из Ветхого Завета, начиная с Пятикнижия Моисеева и кончая пророческими книгами.

Раннехристианская Церковь обладала обширным арсеналом цитат из Ветхого Завета, рассматривавшихся как пророчества о страданиях, смерти и воскресении Мессии. Многие из этих цитат мы встречаем на страницах Евангелий, в Деяниях апостольских и в посланиях Павла (в их число входят и 21-й псалом, и 53-я глава Книги Исаии). Традицию их мессианского прочтения заложил Сам Иисус: еще до распятия, предсказывая Свою смерть, Он приучал апостолов к мысли о том, что все происходящее с Ним совершается, да сбудется Писание (Ин. 13:18; ср. 15:25; 17:12). Но если раньше Он ссылался на отдельные места Писания для указания на отдельные события Своей жизни, то на пути в Эммаус Он дает ученикам последовательный обзор мессианских пророчеств Ветхого Завета.

Когда путники подошли к селению, Иисус показывал им вид, что хочет идти далее. Это может напомнить о чуде хождения по водам, как оно описано у Марка. Там Иисус, увидев, что ученики попали в бурю, подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их (Мк. 6:48). Евангелист не объясняет, почему Он хотел пройти мимо; в параллельных повествованиях (Мф. 14:25; Ин. 6:19) эта деталь отсутствует. В данном случае мы также не имеем объяснения причин, по которым Иисус делал вид, что хочет идти дальше. Можно лишь предположить, что речь идет об одной из особенностей Его поведения, проявившейся в двух разных случаях.

Ученики убеждают Путника войти с ними в дом и разделить трапезу. И тут происходит неожиданное: вместо того, чтобы вести Себя как гость, Он принимает на Себя роль хозяина. Не они преломляют хлеб и угощают Его, а Он благословляет хлеб и подает ученикам.

Христос в Эммаусе. Рембрандт. 1648 г.

Слова взяв хлеб, благословил, преломил и подал им не могут не напомнить о Тайной Вечере, на которой Иисус, согласно Марку, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все (Мк. 14:22–23; ср. Мф. 26:26–27; Лк. 22:19–20). На вечере в Эммаусе чаша отсутствует, но о преломлении хлеба говорится в тех же выражениях, которые мы встречаем во всех синоптических свидетельствах о Тайной Вечере. Похожие выражения были использованы евангелистами также при изложении двух случаев чудесного умножения хлебов (Мф. 15:36; Мк. 6:41; 8:6; Лк. 9:16; Ин. 6:11).

В раннехристианской Церкви оба чуда умножения хлебов воспринимались как прообразы Евхаристии – во многом благодаря терминологии, избранной евангелистами для их описания[687]. Термины «благословить», «благодарить» и «преломить» вполне однозначно воспринимались как указания на Евхаристию, а понятие «преломление хлеба» было синонимом Евхаристии (Деян. 2:42, 46; 20:7). Апостол Павел спрашивал: Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? (1 Кор. 10:16).

В рассказе о вечере в Эммаусе выражение «преломление хлеба» тоже употреблено, и не случайно многие древние толкователи видели в этом эпизоде не что иное, как еще одну Евхаристию, совершённую Иисусом. Блаженный Августин пишет:

Действительно, с их глазами случилось нечто, и они пребывали в таком состоянии вплоть до преломления хлеба, так что им вместо Его лица виделось другое изображение; и только после совершения таинства преломления хлеба открылись глаза их, как о том повествует Лука. Так что не может считаться познавшим Христа тот, кто не причащается тела Его, то есть Церкви, на единство которой апостол Павел указывает словами: Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10:17); когда же Он подал им благословенный хлеб, открылись у них глаза, и они узнали Его. Разумеется, открылись они для познания Его именно вследствие устранения препятствия, которое не позволяло им узнать Его. Не исключено, что это препятствие исходило от сатаны, Христос же дозволил это до времени совершения священнодействия хлеба, дабы мы постигали, что при участии в единстве Тела Его устраняются преграды, воздвигнутые врагом, так что Христос может быть познан[688].

Рассказанный Лукой эпизод – единственный во всем корпусе Четвероевангелия случай, когда Иисус внезапно делается невидимым. Иоанн повествует о неожиданном появлении Иисуса при закрытых дверях (Ин. 20:26), но о Его столь же неожиданном исчезновении мы читаем только у Луки. Церковная традиция объясняет способность воскресшего Иисуса внезапно появляться и исчезать особыми свойствами, которые Его тело приобрело после воскресения. Иоанн Златоуст называет тело Христа после воскресения «столь тонким и легким, что вошло сквозь затворенные двери»; это тело было «лишено материальной грубости» (παχύτητος πάσης άπήλλακτο – буквально: «чуждо всякой плотности»)[689].