Линн вздохнула.
— Ты собираешься настаивать на этом?
— Еще бы.
— Отлично. Собирайся.
Несколько минут ушло на то, чтобы одеться и обсудить с практикантами расписание на вторую половину дня. Затем Линн помогла Бернадин забраться в свой грузовик и поехала в приют, припарковавшись между старым фермерским домом и большим сараем, переоборудованным под питомник.
— О боже. Я не была здесь с тех пор, как состоялся день открытых дверей. — Бернадин медленно осмотрела длинные, Г-образные конюшни и огромный загон, где содержалась дюжина лошадей и несколько мулов, а также пара лам. На чердаке конюшни Линн сделала отапливаемый вольер. — Я и не знала, что он стал таким большим.
Линн вздохнула.
— Боюсь, это выходит из-под контроля. Когда я открывала приют, думала о нескольких бездомных собаках и кошках, но так много людей в этом районе испытывают трудности. — Она покачала головой в знак протеста. Семьям тяжело заботиться о своих детях в эти трудные времена, не говоря уже о том, чтобы прокормить своих домашних животных или скот. Тем не менее, она не могла продолжать принимать новых животных, если не обеспечит им надлежащий приют. — Мне придется задуматься о сокращении численности или найти средства, чтобы нанять больше сотрудников. — Выключив двигатель, Линн огляделась вокруг. — Паркер, наверное, опаздывает.
Ничего необычного в этом нет. Амбициозный репортер работал даже больше часов, чем Линн.
Взгляд Бернадин переместился на старый, обветшавший дом.
— Грейди и Моника все еще живут здесь?
— Да. Они прекрасно справляются, но, когда получат дипломы, я не могу представить, что захотят остаться. — Линн перегнулась через спинку сиденья, чтобы взять свою медицинскую сумку. — Еще одна проблема, которую нужно решить.
— Я уверена, что ты разберешься с этим.
Линн криво улыбнулась уверенному тону собеседницы.
— Я рада, что хоть кто-то из нас так думает.
Бернадин снова повернулась лицом к Линн.
— Твой отец занимал достойное место в этой общине.
Линн моргнула, не понимая, к чему ведет разговор ее секретарша.
— Да, я знаю.
— Он со всеми дружил и добровольно участвовал во всех общественных мероприятиях, — продолжала Бернадин.