— Потому что он боялся? — заставила она себя задать вопрос.
Он щелкнул языком от разочарования.
— Ах, ты знаешь эту историю.
— Не совсем, но щенок начинает вести себя тихо, когда ему страшно.
— Да. — Он кивнул. — Невидимый. Не имеющий значения.
— Что случилось… — Она говорила отрывисто, прекрасно понимая, что ее жизнь зависит от того, удастся ли Паркеру не сорваться. — с Карлом?
— Он пытался стать совсем крохотным. Он даже притворялся, что он тень, а не реальный человек. Чтобы никто не мог его тронуть. Это, конечно, всего лишь фантазия. Ничто не могло помочь ему избежать ударов.
— Карл подвергался насилию?
— Насилие. — Паркер выплюнул это слово. Как будто это ругательство. — Такое бессмысленное слово. В наши дни все подвергаются насилию. — Он взмахнул рукой в драматическом жесте. — Стоит чихнуть в комнате, и кто-то плачет, что над ним совершили насилие.
Линн отползла назад на дюйм. Чувствительность возвращались к ее ногам. Ощущение покалывания и боли усиливало холодные мурашки по телу, но это означало, что она сможет встать. И в конце концов пойти. А потом и бежать.
В какой-то момент она должна попытаться. Если ей и придется умереть, то не сидя на заднице.
— Тогда что случилось с Карлом?
Паркер снова принялся вышагивать.
— Его истязали.
Линн продвинулась еще на дюйм.
— Мне жаль.
Он фыркнул.
— Неужели?
— Да.
— Ты даже не представляешь, что я имею в виду под истязанием. — Он бросил на нее обвиняющий взгляд, к счастью, не заметив, что она сдвинулась с места. — Мне описать звук, который издает предплечье, когда его разрывают на две части? Или запах горящей плоти, когда к коже прижимают раскаленное железо? Или точные оттенки цвета, окружающие синяк под глазом?