Как мы говорили ранее, Евангелие от Матфея построено по принципу чередования рассказов о деяниях Иисуса с текстами Его поучений. Таких текстов в Евангелии от Матфея пять. После каждого из первых четырех повествование возобновлялось при помощи формул: «И когда Иисус окончил слова сии…» (Мф. 7:28); «И когда окончил Иисус наставления двенадцати ученикам Своим…» (Мф. 11:1); «И, когда окончил Иисус притчи сии…» (Мф. 13:53); «Когда Иисус окончил слова сии…» (Мф. 19:1). За пятым поучением следует несколько видоизмененная формула: «Когда Иисус окончил все слова сии…» (Мф. 26:1). Слово «все» указывает на окончание учительного служения Иисуса.
С этого момента Иисус у Матфея и двух других синоптиков говорит только короткими репликами. В какой-то момент Он умолкает (Мф. 26:63; Мк. 14:61). Отныне внимание читателя сосредоточено уже не на содержании Его проповеди, а на Нем Самом. Евангелисты, каждый по-своему, рассказывают, как вел Себя Иисус в последние дни и часы Своей жизни, как Он умирал на кресте и как потом воскрес из мертвых. Именно этот рассказ представляет собой то, ради чего было написано всё, что ему предшествовало. И только в свете этого рассказа в полной мере раскрывается содержание изложенных ранее поучений Иисуса, каждое слово которых оплачено Его кровью.
Первая фраза этого отрывка содержит предсказание Иисуса о Своей смерти (как мы видели выше, пятое по счету). Вторая содержит рассказ о совещании, о котором Марк говорит короче: «Через два дня надлежало быть празднику пасхи и опресноков. И искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не произошло возмущения в народе» (Мк. 14:1–2). Лука еще более кратко упоминает об этом совещании (Лк. 22:1–2).
Первосвященники принимают решение «взять Иисуса хитростью и убить». Но тут же делают оговорку: «только не в праздник». Как понимать ее? Если следовать дальнейшему повествованию синоптиков, Иисус был арестован «в первый день опресноков» (Мк. 14:12; Мф. 26:17; Лк. 14:12) и распят на следующее утро. Однако, согласно Иоанну, Он был распят в пятницу перед пасхой (Ин. 19:14, 31, 42). Если следовать хронологии синоптиков, первосвященники в дальнейшем изменили своему намерению. Так понимает это место Иоанн Златоуст: «Сказав “только не в праздник”, потом, найдя предателя, они не ждали времени, но совершили убийство в праздник»[491]. Если же соединить данные синоптиков с данными Иоанна, то оговорка «только не в праздник» должна означать «до наступления праздника».
2. Вечеря в Вифании
6Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, 7приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. 8Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата? 9Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим. 10Но Иисус, уразумев сие, сказал им: что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня: 11ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете; 12возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению; 13истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала.
Рассказ о вечере в Вифании присутствует в трех Евангелиях – от Матфея, Марка и Иоанна. В центре повествования – женщина, помазавшая Иисуса миром в то время, как Он возлежал на вечере. У Иоанна она отождествляется с Марией, сестрой Лазаря; у Матфея и Марка остается безымянной.
В Евангелии от Луки имеется повествование с похожим сюжетом: там женщина, «которая была грешница», узнав, что Иисус возлежит в доме фарисея, «принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром» (Лк. 7:37–38).
В древних и современных толкованиях имеется несколько точек зрения на соотношение между этими рассказами: 1) все евангелисты описывают один и тот же случай, но разногласят в деталях; 2) один случай описан у синоптиков, другой у Иоанна; 3) один описан у Луки, другой у Матфея, Марка и Иоанна; 4) в четырех Евангелиях речь идет о трех разных случаях – первом у Луки, втором у Матфея и Марка, третьем у Иоанна.
Совокупность данных позволяет трактовать сюжет, рассказанный Лукой, как отличный от того, который описан у трех других евангелистов. Приведенный у Луки эпизод произошел в Галилее на более раннем этапе общественного служения Иисуса. Женщина-грешница вряд ли может быть отождествлена с героиней повествований Матфея, Марка и Иоанна, хотя такое отождествление нередко встречается как в святоотеческой литературе, так и в литургических текстах, о чем мы скажем ниже.
Версия Марка (Мк. 14:3–9) отличается от версии Матфея некоторыми дополнительными подробностями. Согласно Марку, женщина не просто приносит сосуд с миром, но разбивает его и возливает миро на голову Иисуса. Поступок женщины вызывает негодование не у учеников, а у «некоторых». И у Матфея, и у Марка сразу же за этим повествованием следует рассказ о том, как Иуда пошел к первосвященникам, чтобы договорится о том, как он предаст им Иисуса (Мк. 14:10–11; Мф. 26:14–15).
Вифания – селение на юго-восточном склоне Елеонской горы, в 3 км восточнее Иерусалима – упоминается на страницах Евангелий 11 раз. С Вифанией связаны многие события евангельской истории. Здесь со своими сестрами Марфой и Марией жил Лазарь (Ин. 11:1), которого Иисус воскресил из мертвых. Сюда же Иисус послал учеников, чтобы они нашли осла для Его торжественного въезда в город (Мк. 11:1; Лк. 19:29). Последние дни Своей земной жизни Иисус проводил в Иерусалиме, а ночи – в Вифании (Мк. 11:11–12; Мф. 21:17; Лк. 19:29). Сюда же Он вернется уже после воскресения, чтобы благословить учеников и на их глазах вознестись на небо (Лк. 24:50).
О Симоне-прокаженном, которого упоминают Матфей и Марк, ничего не известно. Был ли он прокаженным в тот момент, когда Иисус посещал его дом, или он был одним из тех, кого Иисус исцелил? Блаженный Иероним считает, что к моменту прихода Иисуса он уже не был прокаженным: «после того, как он был исцелен Спасителем, он оставался с прежним именем, чтобы явить силу Целителя»[492]. Иоанн Златоуст тоже считает, что Симон был исцелен от проказы[493].
Имел ли Симон-прокаженный из Вифании какое-либо отношение к Симону-фарисею, упоминаемому у Луки в эпизоде, в котором женщина-грешница помазывает ноги Иисуса миром (Лк. 7:40)? Судя по всему, никакого, если только не считать эпизод, рассказанный Лукой, переработкой того, который описан у Матфея и Марка. Имя Симон было одним из самых распространенных в Иудее.
Если у Луки и Иоанна женщина помазывала драгоценным миром ноги Иисуса, что было весьма необычно, то у Матфея и Марка она помазывает Его голову, что вполне соответствовало общепринятой практике. Необычным является то, что, согласно Марку, она разбивает сосуд: такая практика не подтверждается ни литературными источниками, ни археологическими раскопками. Алебастровые сосуды для драгоценных масел обычно имели форму кувшина с узким горлышком, в которое вставлялась затычка из папируса, пергамента или ткани; перед тем как возлить масло на голову, затычку вынимали[494]. Женщина разбивает сосуд или потому, что спешит (боится, что ее прогонят?), или чтобы дать возможность маслу вытечь в большом количестве. Именно это вызывает недоумение и негодование учеников: зачем такая трата? почему использовано столь много драгоценного мира?
В толкованиях древних авторов женщина, помазавшая ноги Иисуса миром, часто обозначалась как блудница, по аналогии с другой женщиной, о которой рассказывает Лука. Типичным примером является Иоанн Златоуст, толкующий повествование Матфея, но наделяющий женщину чертами, характерными скорее для образа из Евангелия от Луки:
Итак, женщина, увидев Его и получив вследствие этого дерзновение, приступила к Нему. И если женщина кровоточивая и не сознававшая ничего подобного, так как нечистота ее была от природы, со страхом и трепетом приступила, то тем больший страх и стыд надлежало иметь этой женщине по причине нечистоты ее совести. Поэтому и приступает она после женщины самарянской, хананейской, кровоточивой и других весьма многих женщин, так как сознавала в себе великую нечистоту; и приступает не всенародно, но в доме. И в то время как все прочие женщины приходили только за получением исцеления телесного, она пришла исключительно за тем, чтобы воздать честь Иисусу и получить душевное исцеление… И, так как благоговение ее было велико и усердие невыразимо, то Он, по величайшему снисхождению Своему, позволил ей излить миро и на голову Свою… Но ученики, не зная мыслей женщины, неуместно укоряли ее и в самом обвинении указали на щедрость женщины… Поэтому Христос и упрекает их, говоря: «Что смущаете женщину?».. и «Где ни будет проповедано Евангелие сие… сказано будет… что она сделала» (Мф. 26:11, 13)… Вот исполнилось то, что Христос предсказал, и куда ни пойдешь во вселенной, везде увидишь, что возвещают и об этой женщине… Умолчано о подвигах бесчисленных царей и полководцев… но то, что женщина блудница излила елей в доме некоего прокаженного в присутствии десяти мужей, все воспевают во вселенной. Прошло столько времени, а память об этом происшествии не истребилась; и персы, и индийцы, и скифы, и фракийцы, и сарматы, и племя мавров, и жители Британских островов повествуют о том, что сделала женщина блудница в Иудее – тайно, в доме. Велико человеколюбие Господа! Он принимает блудницу – блудницу, лобызающую ноги, возливающую елей и отирающую власами, принимает и упрекает тех, которые обвиняют ее[495].
Похожие толкования мы находим и во многих литургических текстах, в частности в знаменитой стихире византийской поэтессы Кассии (IX в.), единственной женщины среди церковных гимнографов, чьи творения вошли в состав православного богослужения. Ввиду уникальности этого произведения приведем его здесь полностью: