***
Такое Саша видел только в порно. Которое смотрел, тайком от родителей, сопливым мальчишкой в расцвете пубертата. Вот там было на женщинах такое белье - черное, абсолютно прозрачное, ничего не скрывающее, наоборот – подчеркивающее. Соски казались крупнее и темнее и притягивали взгляд, а так же губы и язык. А эти прозрачные трусы – какая-то сводящая с ума инквизиторская выдумка. Вроде бы - что-то надето. Но при этом – видно все. Продольные линии припухшего женского естества, чуть приоткрытого. И сквозь ничего не скрывающую черную сетку видно, как это все влажно поблескивает.
Возбуждение, которое накрыло Сашу, было и само, кажется, родом из того пубертатного возраста – когда тело не поддается контролю, а эмоции захлёстывают так, что себя не помнишь.
Чёрную сетку он с Сани снимать не стал. Бюстгальтер сдернул вниз, от чего и без того высокая Санина грудь вдернулась еще выше. И соски торчали поверх сетки так, что Сашка едва успел слизнуть струйку слюни, появившейся в углу рта. Нелепо, но так. Полный рот слюны от этой картины: торчащие соски и поднятая вверх грудь. Часть скопившей в роту слюны Александр израсходовал на то, чтобы намочить это черное и прозрачное – потому что оно снова вернулось на место, и он ласкал Санину грудь прямо через это сетку. Кружево намокло и царапалось, но это только обостряло удовольствие.
Низ тоже снимать не стал. Это из подростковых прыщавых фантазий вылезло, не иначе - что он натянул черную узкую полоску кружева. Натянул - а потом подтянул вверх, так, что эта черная лента врезалась в пухлость влажной женской темно-розовой плоти. Он потянул еще сильнее вверх. Кружево еще сильнее врезалось. Саня застонала еще громче. А он принялся двигать этим черным кружевом - вправо, влево, по кругу. Саня стонала, дрожала, всхлипывала. А он крутил так и этак узкую полоску черного влажного кружева и смотрел, как черное двигается между розового. Как зачарованный смотрел. Он ласкал эту девушку между ног пальцами, языком. А теперь вот…
- Сашенька, я так не могу больше…
И я тоже, маленькая, и я тоже…
В общем, белье он с нее так и не снял. Вот прямо в нем ее и взял. Снял потом, после первого, короткого и быстрого оргазма. Саня позволяла себя раздевать, размякшая, безвольная, как кукла. И потом молча лежала рядом, прижимаясь плечом к плечу. Молчал и Саша. Молчал и думал.
Даже в двадцать его так не накрывало. Хотя, может, и накрывало – но такой глубины не было. Так не выворачивало - чтобы всю душу наизнанку, и в мыслях разброд. И в чувствах.
Чувства. В этом все дело, наверное. Но ведь и к Ире же были чувства. Были? Саша распахнул глаза. С какого момента он стал думать о чувствах к Ире в прошедшем времени? Что ты со мной сделала, Саня?!
Он покосился на девушку рядом. Она лежала с закрытыми глазами. Светлые пепельные волосы разметались по подушке. Красивая. Гораздо красивее Иры – спокойно понял Саша. И гораздо более чувственная – он это тоже понял совершенно спокойно. Ну как спокойно – едва стоило подумать о чувственном отклике ее тела – и реакция не замедлила себя проявить. Но думать это пока не мешало.
Близость с Ирой была просто удовлетворением базового инстинкта – понял теперь он. На большее их интимные отношения не тянули. Даже в молодости. Секс с Ирой – это как сухой паек. Потребности организма в калориях, белках, жирах, углеводах удовлетворит. Но не более. А близость с Саней… Даже не знал, с чем сравнить. Саша не был сладкоежкой, но на ум пришел торт – пышный, свежий, сладкий, весь в воздушном креме и с ягодами. Который сам тает во рту.
Эта девушка – чувственный торт. Только вот кто его испек?
Возможно, Ира и была суховатой в постели. Но он точно знал, что был единственным у нее. А Саня… С таким темпераментом… Сколько еще мужчин так же сходили с ума от высокой груди и стройных бедер? Сколько ртов вбирали в себя эти отзывчивые на ласку соски? Сколько пальцев раздвигали сочащиеся влагой припухшие складки? Сколько членов входили в ее – узкое же! – лоно?
Да какая разница, сколько?! Ему достаточно и одного! Того, что кто-то был. До него. И тоже кушал этот торт, слизывал эти сладкие взбитые сливки, сдавливал зубами сладкие ягоды. Кто-то. Кроме него. Это не его личный торт.
Мысль была такой отрезвляюще горькой, что Саша вдруг сел. А Саня рядом открыла глаза. Красивущие они у нее – светлые, прозрачные, хотя сейчас чуть затуманенные. Ну не может быть, чтобы она на всех смотрела так, как смотрит на него сейчас. Не может! И Саша сгреб девушку, прижал к себе. Она удовлетворенно вздохнула, прижалась щекой к его груди.
- Довольна ли ты мной, боярыня? – он хотел пошутить, но вышло как-то… двусмысленно.
Ее ладонь пробралась ему за спину, легла между лопаток.
- А ты мною? – ответила вопросом на вопрос. И ее голос, в отличие от его, звучал серьезно.
- Ну, с учетом того, что я завелся от твоего белья как сопливый подросток… - Сашины пальцы начали путешествие вниз от плеча к груди. Думать расхотелось. Тот огонь, что было лишь прибит первым оргазмом, начал снова разгораться. Она слишком красивая. Слишком нежная. У него слишком от нее едет крыша. Чтобы связано – или хоть как-то - думать сейчас. – Даже не знаю, как тебе ответить…