- Это потому что я трезвый! – не остался в долгу Генка, вернулся на свое место и уставился на Сашу внимательным взглядом. – Ты, никак, вернулся в светлый разум?
- Вроде того, - буркнул Саша. И, поскольку Браун намеков не понимал и не торопился облегчить ему переход к нужной теме, спросил сам: - Ты с Саней не разговаривал… обо мне?
- Я с ней вообще не разговаривал, - неохотно ответил Гена. – А уж о тебе – тем более.
- Вы же с ней типа брат и сестра!
- Я от своей «сестры» еще в «Лосиной гриве» люлей выхватил – когда рискнул про тебя спросить. Так что к Саньке сейчас лучше под горячую руку не лезть. Пусть остынет. А тебе, Оболенский, знаешь, чего надо?
Все так и норовят его советами облагодетельствовать!
- Чего? – снова буркнул Саша.
- Женись. Найди себе бабу нормальную и женись. Тебе одному категорически быть противопоказано, ты по натуре своей женатик. Вот найти бабенку хорошую и женись. А от Саньки отстань.
- Угу, - неопределённо отозвался Саша. - Ладно, пошел я. Генератору привет.
- Обязательно.
- Да, кстати, скажи мне одну вещь, - обернулся Саша уже в дверях. – Сане сколько лет?
- Двадцать семь.
- Это, значит, я ее на восемь лет старше… - задумчиво протянул Саша.
- С математикой у тебя все в порядке, – хмыкнул Браун. А потом даже привстал от внезапной догадки. – Эй, Оболенский, даже не вздумай. Не вздумай, слышишь меня?!
- Значит так, - Александр от двери хмуро смотрел на своего друга. – Ты отстаешь от меня с Саней, а я – отстаю от твоего генератора.
Когда дверь за Оболенским закрылась, Генрих Браун еще долго сидел неподвижно, лишь изредка качая головой своим мыслям.
***
- Пап! Пап! Пап! – у Александра уже кружилась голова от этого постоянного мельтешения сына перед глазами – вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. А с другой стороны, что еще на батуте делать? - А почему ты не прыгаешь?
- Потому что твой папка весит сто килограмм, и если он прыгнет – он этот батут на себя наденет. Как трусы.
Шурка рассмеялся.