- Я побуду здесь, - Саша обернулся к риелтору. – А по поводу сделки я к вам завтра в офис приеду. К двум нормально будет?
- Да, буду ждать! – с облегчением улыбнулась женщина. – Я предупрежу сторожа на выезде, он вам шлагбаум поднимет, чтобы вам из машины не выходить.
- Спасибо, - кивнул Александр. И какое-то время смотрел, как женщина торопливо поднимается по лестнице. А потом, когда остался один, прошел ко второй справа беседке, стряхнул наметенный снег и устроился на деревянную скамью. Поставил локти на стол, уперся в сплетенные руки подбородком.
Перед его глазами была белая лента скованной льдом реки, за которой темнел лес. Города – даже очертаний его окраин – отсюда не было видно. Даже если вывернуть голову вправо – не увидишь, там река делает крутой поворот.
Здесь было тихо и спокойно. А как же здесь хорошо будет летом. Саша прикрыл глаза, но его веки словно стали прозрачными. И точно так же стал прозрачным лед на реке. И Александр увидел мерно текущую речную воду. Летнюю, с бликами солнечных зайчиков. Что будет с ним самим, когда эта река станет такой – укутанной не льдом и снегом, а солнечным светом? Где он будет жить? И – с кем?
Хотя не стоит загадывать так далеко. Можно посмотреть ближе. Несмотря на то, что сейчас полновластно хозяйничает зима, пройдет месяц или чуть больше - и река пойдет. И что с тобой будет, Александр Оболенский, когда по реке, шурша и перешёптываясь, поползут, налезая друг на друга, льдины? Это будет просто фактом – одним из многочисленных фактов и событий в твоей жизни – что река, разделяющая Белоярск на две половины, вскрылась ото льда? Или ты будешь стоять здесь и на это смотреть собственным глазами? И с кем ты будешь смотреть на то, как плывет по реке лед, знаменуя окончательный приход весны?
Саша опустил руки на стол, лег на них щекой. И текущая пока подо льдом вода подхватила его мысли и унесла назад, туда, куда он боялся возвращаться.
Прав был русский немец из рода пихтинских голендров Генрих-Генка-Генри Браун. Девяносто девять процентов прав. А один процент Саша оставил на «не простит» со знаком вопроса. Потому что без этого одного процента, без вопросительного знака, без надежды - жить дальше совсем невыносимо.
Саня, Санечка. Чистая, нежная, красивая. Веселая, живая. Такая, что ему с ней рядом дышится легко, в полную грудь. Не надо притворяться, не надо думать над тем, что сказать. Свободно так, будто это с Саней он прожил пятнадцать лет бок о бок.
Да только понял это Саша только сейчас. Когда… когда успел, по выражению Веры Павловны, дел наворотить.
Да уж, наворотил – так наворотил. А все его обида и ревность. И ведь не на Саню эти чувства были направлены – понял вдруг Александр. Скованная льдом река, словно какой-то неведомый магнит, притягивала, забирала себе всю шелуху и самообман, которым обычно прикрывают люди собственные не самые благовидные мысли и желания.
Иру он хотел наказать за все, что она с ним сделала. А наказал Саню.
Завалил на плечо перед общими знакомыми, унизил этим. А потом оттащил в комнату, запер и там… там… Саша раздвинул в сторону ладони и лег на выстывшее дерево щекой.
Пусть она и не была против. Потом – точно не была против, и взял он ее готовую, более чем готовую. Да только по началу-то - не хотела. А он заставил хотеть. Значит – все-таки снасильничал. Не берут так женщину, которую ты…
… щеку леденила столешница, а внутри жгло огнем…
… без которой ты не знаешь, как дальше существовать. А ты за все это время потом не позвонил, не написал. Потому что стыдно и не знаешь, что сказать.
И как дальше жить без нее – тоже не знаешь.
И с этим надо что-то делать. Генка прав – не умеет Саша быть один. И не понимает он всего этого – отношения, встречаться. Он даже в двадцать лет не очень это понимал, и женитьба представлялась ему единственно правильным способом существования с девушкой. Кажется, это очень несовременно, но уж какой есть Александр Оболенский – такой есть. Ему нравится быть женатым. А быть женатым на Сане… внутри снова словно обожгло огнем – пока щека, между тем, медленно, но верно примерзала к столу. Александр представил, что это вот – правда. И они с Саней – муж и жена. И живут в этом доме. И на улице лето, и они сидят в этой беседке летним вечером и смотрят на реку. И говорят о чем-то. Или молчат. И ее голова лежит на его плече.
Саша поднял голову, не поморщившись на боль в замёрзшей щеке. И, прищурив от поднявшегося ветра глаза, сквозь сгущающиеся сумерки смотрел на белую полосу реки.