Глубина

Дело в том, что она не ошиблась в своих подозрениях. Марк тоже знал, что меняется, и винил в этом ее. Марк отчаянно сопротивлялся переезду к ним, в идеальный дом, где внешний мир можно было оставить за воротами. В конце концов он сдался и оставил свою одинокую комнату, чтобы жить с этими двумя женщинами, и вскоре едва мог заставить себя расстаться с ними, уходя на работу.

Его дни были прекрасны. Он приглашал Кэролайн на обед и на долгие прогулки по лесу, образованный ум и острый язык Кэролайн развлекали и радовали его занимательными историями о жизни в Америке. Ночью Лиллиан делила с ним постель. Лиллиан будоражила его кровь.

Он знал, что ведет себя эгоистично и что это не может продолжаться долго: один мужчина с двумя идеальными женщинами. Но в то же время не мог заставить себя уйти. Чем дольше он будет потакать своим желаниям, тем труднее будет сдаться – потребуется какая-то внешняя сила, чтобы вытащить его из этого любовного гнездышка.

Этой силой стал грядущий отъезд Кэролайн в Америку.

Адвокаты закончили работу. У Кэролайн были готовы необходимые документы, и она наконец-то могла вернуться домой. По этому знаменательному случаю Кэролайн решила заказать билет на первый рейс нового пассажирского судна «Титаник», которое считалось самым большим и роскошным лайнером.

Да, дорого. Но Кэролайн хотела отпраздновать то, что она считала поворотным моментом в своей жизни. Марк не признался бы в этом, но он немного завидовал. Чего бы он только не отдал за шанс начать новую жизнь в новой стране и жить в роскоши, а не экономить и не бороться, как они с Лиллиан до встречи с Кэролайн.

В тот вечер под конец прогулки Кэролайн вручила ему конверт.

– Если я неправильно истолковала твои намерения за последний месяц, пожалуйста, прости меня, – сказала она, покраснев. – Но если я упущу эту возможность, я никогда себе этого не прощу.

Марк открыл конверт: в нем лежал билет первого класса на «Титаник».

– Едем со мной… Или нет. Так я узнаю твой ответ, – быстро проговорила она, прежде чем стремительно удалиться, оставив его с открытым ртом у калитки.

Марк провел ночь и следующее утро как в бреду. Кэролайн словно прочитала его мысли, но теперь он сомневался, знает ли, чего сам хочет.

В ту ночь Марк лежал с Лиллиан в постели, задаваясь вопросом, сможет ли он вынести расставание с ней. Он попытался представить себе жизнь мужа Кэролайн – в самой Америке, не меньше. Возможно ли, что он будет заниматься ее деловыми интересами? Какова будет его роль, если он ничего не понимает в Америке, ее законах и обычаях? Он мог бы стать комнатной собачкой Кэролайн, предметом разговоров («Муж-англичанин, как интересно!») ее американских друзей. И еще нужно было подумать об Ундине. Он возненавидел саму мысль о расставании с ней, о том, чтобы отправить ее в Америку с Кэролайн. Чем больше он думал, тем более бессердечным это казалось. Был ли он бессердечным?

Лиллиан спала, ничего не подозревая, а Марк ворочался и волновался. В один очень темный момент он чуть было не поднялся, чтобы взять опасную бритву и полоснуть себе по горлу. Кем он стал? Это невыносимо, безумно. Невозможно.

На следующий день он сидел за работой, склонившись над гроссбухом, и вдруг его озарило: они оба поедут в Америку с Кэролайн. Его больше не волновало, что он будет делать – они с Лиллиан могли бы стать слугами Кэролайн, горничной и дворецким, чтобы оставаться рядом, – но он не бросит свою дочь.

Во время перерыва Марк сбегал в ломбард, узнать, сколько он может получить за билет первого класса, а затем побежал в офис «Уайт Стар Лайн» выяснить цены на билеты третьего и четвертого класса. Только после всего он расскажет свой план Лиллиан. Он не хотел обнадеживать ее понапрасну, она была слишком мрачной последнее время.

Но, вернувшись вечером домой, Марк не обнаружил там Лиллиан.

Билет первого класса лежал на тумбочке, вытащенный из конверта.

Она нашла билет в страницах книги, куда вчера он поспешно его сунул.

Лиллиан всегда была подозрительной, даже раньше. Марк должен был догадаться.

Но худшее было еще впереди.