Он притягивает ее в свои объятия, прижимая ее тело – нет, это тело – к своему. Руки Марка ощупывают подбородок, затылок, волосы, как всегда, когда она была жива, и ей кажется, что она сделана из чистого пламени. Она так долго, так долго ждала этого. Мысль о нем – потребность в нем, во втором шансе, в этом – пульсировала и болела внутри.
– Я люблю тебя, – снова шепчет он, словно все еще не веря своим ушам. – Ты вернулась за мной, и я люблю тебя. Я тебя так люблю.
Когда его губы касаются ее – соленые от слез, – она чувствует, как поцелуй снова делает ее легкой, словно ветер. Чувствует, что из нее словно вытягивает что-то, чувствует, что ее душа находит его и кружится в нем. Вся боль, весь гнев и страх, все компромиссы и предательства, все ожидание. Ужасное темное обещание, которое она дала. Все это привело к этому.
А потом… потом она отступает назад. И вместо мгновенного блаженства есть только одиночество.
– Верно, – говорит Марк, не замечая перемены в ней.
Его глаза изучают ее лицо, впитывая его, словно умирающий от жажды долгий глоток воды.
– Ты единственная, Лиллиан. Ты всегда была единственной, – Марк почти смеется. – Всегда все дело было в нас. Ты была права. Ты права.
Одной рукой все еще обнимая Лиллиан за талию, Марк тянется к штурвалу корабля, его глаза сверкают и почти бе-зумны:
– Так давай закончим с этим.
– Марк, подожди. Что ты имеешь в виду? Что ты…
– Так будет лучше и для Ундины, – бормочет он, снова изучая карту. – Она в безопасности. Девочка знает лишь одну семью. Будет лучше, если она никогда не узнает о нас.
И тут девушка понимает, что собирается сделать Марк. С резким вздохом Энни возвращается в свою собственную оболочку, борясь со скорбной болью Лиллиан внутри.
Однажды, когда Энни была ребенком, она купалась у берегов Баллинтоя. Ее подхватило волной и засосало под воду, она почувствовала, как воздух вырвался из груди, почувствовала, как солнечный свет исчез. Ее швырнуло вниз головой и выбросило далеко… очень далеко. Тогда она была слишком юна, чтобы думать о смерти. Она еще даже не придумала игру в исчезновение. Когда она барахталась под волнами, ее охватили паника и смятение… Но под всем этим было что-то неосознанное и постоянное – вера в поверхность, уверенность в том, что свет и дыхание вернутся. В детстве не представляешь себе ничего, кроме жизни, кроме света, кроме еще одного шанса, и еще, и еще.
В тот момент, когда Марк с дикими глазами хватается за штурвал, Энни снова приходит к этой уверенности. Даже сейчас, после всего, что произошло.
После ужасной ограниченности жизни под бдительным оком отца. После внимания Десмонда, его прикосновений, его окончательного предательства.
В ее душе все еще есть уверенность.
Энни цепляется за эту уверенность, когда ее сознание прорывается сквозь чары на поверхность. Она осознает, что творится вокруг, осознает истину.
Они находятся в канале. Девушка видит сердитые белые шапки, когда вода разбивается и кружится в узком проливе. Если корабль не наткнется на скалы, скрытые под волнами, он столкнется с одной из немецких мин.
Марк хочет уничтожить корабль. Обречь на проклятие тысячу душ на борту, спящих и не знающих, что их ждет. Как люди на борту «Титаника».
– Да, – говорит внутренний голос. – Мы всегда будем вместе. – Но это не мысли Энни. Это то, чего хочет Лиллиан, но Энни не может убить всех на борту этого корабля. Она не вынесет ответственности за столько смертей во второй раз.