– Покажете мне его сейчас? Я забыл, как вас зовут. Все называют «диссидентка».
– Я Кира. Можно без отчества. А с какой целью вы хотите его увидеть?
– С целью размазать его по асфальту, – решительно ответил Вася.
– Неудачная идея. Тем более они все уже убежали. Я полицию хотела вызвать.
– Да? Правда? А как он выглядел?
– Высокий такой блондин. Мне показалось, не из нашей школы.
– Ладно. Испугался, значит, гаденыш? Спасибо. Так что вам нужно починить?
– Это потом. Давайте немного пройдемся. У вас хорошая девочка. Но, мне кажется, она немного одинока.
– Так житья же никто не дает. Козлы дразнят из-за того, что бедная, училки грозятся в детдом отправить из-за каких-то анонимок. Ее даже врачи раздевали всю и осматривали: искали следы моих избиений. Да я пальцем ребенка не трогал. Ну, ору. Ну, чем-то размахиваю, когда они с матерью, как две дуры, все не так делают. Так я же не железный. Не нашли ран, потащили к психиатру.
– Не волнуйтесь, Василий. Мы с этим разберемся. Не стоит только реагировать так эмоционально, размахивать, бросать вещи. В директора точно не нужно. Доверьтесь мне. Давайте присядем на эту скамейку? Я еще и другим очень взволнована. На Катю Васильеву из нашего подъезда напали, она пострадала, сейчас в больнице. Вы слышали об этом?
– Да. Девка противная. Она, наверное, и стучала на меня. Во всяком случае, грозилась. Это дочка безногого следака.
– Я знаю. А что вы думаете об этом нападении?
Вася очень долго молчал. Потом произнес:
– Никому не собирался говорить, проблем у меня и так много. Но если только между нами…
– Конечно. Только между нами.
– Точно?
– Точнее не бывает. Скажите. Мне кажется, это может быть важно.
– Я в ту ночь домой пьяный шел. На грязи просто поехал. Свалился под нашей оградой. Пытаюсь встать, а тут крик женский, ругань – голоса мужские. Потом фары, мужик из машины прибежал, стал в полицию звонить. Они побежали – вроде двое. Чуть на меня не наступили. И слышу: что-то кинули за ограду. Бухнуло так.
– В наш двор бросили?
– Да, вон в те кусты.