Перевернутый мир

– Скрути мне и ноги, потом можешь запихнуть что-то в рот, типа кляп. И отключи вон там аварийную кнопку с ЧОПом. Ворота открываются там. В парадный вход вы уже все равно не войдете, он закрыт. Есть еще черный ход, с другой стороны, там, где лестница, но от него ключ тоже только у хозяина. Ничем не могу помочь, как говорится.

– Благодарю за сотрудничество, – ответил Сергей, засовывая охраннику в рот его же вязаную шапку. – Поехали, Сеня.

…Марины не было. Она выпала из жизни. Она больше не была ни человеком, ни женщиной. Она была болью и ненавистью.

Пытка началась с того, что Никита с неожиданной, почти сверхъестественной силой поднял ее со стула и прижал к себе. В этом была какая-то адская смесь агрессии и похоти. Он произносил отрывистые слова прямо у ее рта:

– Хочу, чтобы ты поняла одну вещь. Твоя измена мне, твое предательство были отвратительными и уродливыми, как все, что случилось с тобой после контакта с диким и злобным типом, развратившим прекрасную и порядочную женщину. Я надеялся, я верил, что все обратимо и поправимо. В то, что ты не потеряна для нормальной жизни и полноценной, достойной любви. Но ты потеряна, Марина. Ты – порок, ты грязь и дно. Сегодня у меня день победы. Я так долго ждал, страдал и терпел, что хочу получить то, что осталось от моего высокого чувства. Урвать свой кусок порочного и нечистого наслаждения.

Марина пыталась бежать, сопротивляться. Она уже четко понимала, что оказалась взаперти с чудовищем, безумным и маниакальным. Но Никита оказался невероятно сильным. Она даже не помнит, как оказалась здесь. Это что-то типа алькова в стене у темной, широкой лестницы. Она лежит на деревянной лавке, у нее расстегнуты джинсы и блузка. И почему-то не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. При этом Марина в полном сознании и все понимает. Никита еще в комнате влил ей в рот несколько глотков воды из стакана. Видимо, в ней был обездвиживающий препарат. Сначала он пытал ее вопросами, добиваясь, чтобы она в подробностях рассказывала о близости с Арсением. Потом стал прикасаться к ней – легко, но самым унизительным образом. А потом началась боль. Он причинял ее умело, сначала с холодной жестокостью, потом Марина видела, как багровеет и становится потным его лицо, как выступают темные жилы на висках, кровавая сетка в белках глаз. А она все не могла потерять сознание. Ее сердце заходилось, но не разрывалось. Марина только этого и хотела.

…Парадная дверь была глухой, как замурованная стена. Сергей даже не стал пытаться вскрыть ее с помощью своих отмычек.

– Пошли к черной, – сказал он. – Думаю, там проще.

Дверь на черную лестницу оказалась совсем маленькой, но не менее прочной. И замок там был явно с секретом, какой Сергею еще не встречался. Он долго колдовал над ним, потом предложил:

– Сеня, я звоню Земцову. Мы имеем похищение, удержание, возможно… Что угодно возможно. Нет смысла тратить время на ковыряние, за это время приедет группа захвата и снесет все к чертям. Уже совершенно ясно, что придурок не в себе. Он же понимает, что Марину ищут. Значит, ему нечего терять.

Он позвонил. Но Арсений ждать не стал. Он приблизился к двери, оттеснил Сергея, сгреб его нехитрые инструменты и монтировку, захваченную из машины, и начал крушить замок и дверь. Он рвал металл голыми окровавленными руками. Он бы грыз его зубами, но дверь поддалась… Горло Никиты, которое собирался вырвать Арсений, Сергей защищал, как их общие жизни и свободу. Ему ясно было, что никакие слова не подействуют, и он молча боролся со своим лучшим другом.

Но тут издала тихий зов-стон Марина, и Арсений забыл о своей жертве. Он рванулся к ней, легко касался ее лица, шеи, губ, убеждался, что она жива. Что она есть. Арсений вдруг почувствовал острую и ослепляющую физическую боль. То было счастье – увидеть Марину. Это осветило его разум, с этого и начался порядок, который способен выстроить даже самые неистовые страсти…

Машину Марины оперативники Земцова нашли через два переулка во дворе заброшенного строения. Они успели вовремя. Такой маниакальный, коварный тип, как Журавлев, уверенный в том, что он самый умный, закаленный годами безнаказанности, мог бы осуществить любой замысел, не оставив следов.

Эпилог

Суровые времена. Серьезные беды. Одни тяжелые люди объявляют тайные и безмолвные войны другим, и справедливость не всегда побеждает. Но берегут землю от окончательного исчезновения победители по рождению. Они и держат ее, своих близких и чужих людей уставшими, не знающими покоя, иногда окровавленными руками.

Я о друге Арсении, если вы не поняли. Я – частный сыщик. Я – профессионал и зарабатываю в том числе на справедливости. Я не то чтобы мирюсь с ее отсутствием, я просто отхожу на подготовленные позиции, чтобы сделать следующий ход в благоприятной ситуации. А рядом со мной такая глыба непримиримости и статуя независимости, как друг Арсений.

Мои нервы закалены в разных операциях и боях, но в этой истории с бедами дочери Арсения, с его великой и жуткой любовью, с его головной болью в виде самой нелепой, опасной самой себе и в то же время самой приятной соседки по правам человека я реально боялся свихнуться.

Кроме конкретных событий, в которых нужно просто рыться и копать, мы постоянно стоим в обалдении перед великими прозрениями и глобальными подозрениями Арсения. Я допускаю, что он найдет и отца всемирного вируса. А если он ошибется, то сам себя разоблачит и поменяет курс поиска, как в случае с бывшим главным врагом Михеевым. Генерал оказался всего лишь исполнителем. Сеня совершенно упустил из виду такой пустячок, как ревность оскорбленного мужа. Он не рассмотрел замысла самой болезненной, уродливой и неутоляемой ненависти, рожденной из растоптанного самолюбия личности ущербной и преступной. И возможностей больших денег, которые при каком-то уме могут из подонка сделать практически столп общества.

Журавлев и Алиса Смирнова сейчас под домашним арестом в виду карантина. Мы все допускаем, что они выкрутятся, на худой конец как больные с диагнозом. Исполнители второго нападения на Катю с обвинением по статье покушение на убийство – в СИЗО. Это выпускники школы «Наш Оксфорд». Посеяла разумное и вечное добропорядочная матрона Смирнова. Опять же: если бы не ревность, она бы калечила души менее откровенно.

Валерий от нее ушел. Вот кто не вынес страшных открытий обычной жизни, так это он, мастер постановки трагедий в павильоне, под светом софитов, которые в любой момент можно отключить. Он настолько сломался, что ни с кем не общается, даже с Катей. Она, конечно, страдает, старается незаметно получать о нем какую-то информацию. Вчера ей сказали, что к нему приезжала «Скорая». Катя мгновенно начала расследование. Папины гены.