— Спасибо, Серго. Сказали. Ты меня бранить не будешь?
— Тебе, как и мне, к брани не привыкать, Слава. Начальство бранит, жена бранит, общественность тоже не отстает. А что, дорогой?
— Серго, мне надо, чтобы именно ты полетел к Морадзе. Нас с тобой сейчас интересует только одно самое главное — найти место, где у Кешалавы оборудован тайник. Тайник там, в горах, больше негде.
— Мы еще не отработали линию его тетки. Старуха теперь живет в деревне, старого княжеского рода старуха.
— Тетка теткой, а то, что он сразу после Москвы рванул, как лань, в горы, — это горячей, Серго, это горячей.
4
В шесть сорок пять позвонил Ларик.
— Старикашка, — сказал он неестественно бодро, — я передаю трубку профессору Иванову.
Костенко хотел было ответить, что «такие женские номера у него не проходят» и что это «глупо и неловко», но ответить ничего не успел, потому что услышал голос — странный, сухой, резкий, неинтересный по тембру, но властный и снисходительно-картавый.
— Послушайте, Костенко, это Иванов говорит. Вы давайте-ка приезжайте скоренько. Если денег на такси нет, я одолжу. Вы меня очень интересуете, понятно? Вы мне интересны.
— Я не умею рассказывать.
— Что?
— Я говорю, рассказывать не умею про мою работу. Это вас Лазарь Борисович обманул, что я хороший рассказчик.
— Вы меня интересуете не как рассказчик, вы меня интересуете как больной. Поторопитесь, пожалуйста, я тут задержал рентгенолога.
И положил трубку.
Костенко обернулся к Садчикову:
— У кого бы машину стрельнуть, дед?
— Тебе куда?
— В клинику.
— А что случилось?