— Это в доме отца!
Она развернулась и бросилась бежать.
Акенон достал саблю и бросился вслед за ней.
Глава 30
23 апреля 510 года до н. э
Член Совета Килон легко и уверенно шагал по оживленным улицам Кротона. Край его длинного фиолетового плаща был перекинут через левую руку, правая оставалась свободна. Утреннее солнце било ему в лицо. Он прищурил веки, наслаждаясь ощущением тепла на коже.
«Погода улучшается, как и мое положение в Совете», — думал он.
Он знал, что скоро к нему кто-нибудь присоединится, чтобы сопровождать его на утреннее собрание. С тех пор как он приобрел политический вес, вокруг него вились подхалимы и льстецы, спеша воспользоваться знакомством, чтобы получить выгоду от его усилившегося влияния.
— Килон, доброе утро.
«А вот и первый», — отметил Килон.
Он самодовольно улыбнулся и остановился, дожидаясь сутулого Кало, богатого купца лет шестидесяти, располагавшего самой отлаженной сетью осведомителей во всем Кротоне. Человек он был скользкий и ненадежный, но при этом желанный союзник. Один из бессовестных подлецов, в которых так нуждался он сам и к которым никогда бы не приблизился Пифагор.
— Я принес тебе отличную новость, которая еще не дошла до твоих ушей.
— Верю, Кало, не сомневаюсь, что так оно и есть.
Довольный Кало потирал руки. Килон был рад видеть его в столь добром расположении духа. Пифагорейский Совет Трехсот не раз выступал против Кало, поскольку тот не брезговал разбоем и грабежом, чтобы уничтожить своих конкурентов. Если Кало доволен, значит, дела у пифагорейцев хуже некуда.
— Сегодня ночью был убит еще один человек из пифагорейской общины, — выпалил хитроумный купец.
— Кто?! — Килон в нетерпении замер. — Неужто сам Пифагор?
— Один из доверенных людей Пифагора: Даарук.
«Чужеземец», — с презрением отметил Килон.
Этот наглец Пифагор отвергал кротонскую аристократию, зато принимал в свое сообщество чужестранцев, женщин и даже рабов. Его возмущению не было предела: ходили разговоры о том, что со временем Даарук может возглавить братство и, следовательно, через Совет Трехсот управлять всем Кротоном.
«Впрочем, сейчас это уже неважно, — отметил Килон. — Главное — он мертв, а значит, Пифагор только что потерял еще одного из своих столпов. Жаль, что у Даарука нет родственников среди кротонской знати. Было бы куда лучше, если бы умер Гиппокреонт, у которого братья в Совете».