Одинокая лисица для мажора

— Причина есть. Охереть какая серьезная, мелкая. И именно поэтому одной тебе быть больше не светит.

Вот же зараза упертая! Это вместе нам нельзя! Обоим одни только неприятности светят.

— А-а-а-а, вон оно чё! — скривилась я насмешливо. — Ты типа все лямку геройскую тянешь? Не попустило еще, мажор? Так ты выключайся давай. Сам же слышал, у меня вон сколько защитников и опекающих теперь. Можешь быть спокоен и топать восвояси в свою мажорскую обычную реальность.

— Тему с уходом закрыли. А вот позвонить мне и правда нужно чуть попозже.

Сука, ну что за твердолобый-то! Он даже не злится, все мои слова от него что горох от стены, не цепляют нигде ни капли.

— Бля, да услышь ты меня наконец! — психанула я. — Ты хоть воспринял всерьез все то, что я тебе о себе рассказала?

— Безусловно, Лись.

— И тогда прикинь, чем для меня может закончиться тусня вокруг моей личности! Твой папаша такой весь из себя крутой перец, думаешь, я не просекла? И если ты был уверен, что ему нефиг делать в течение пары часов пробить Илью и найти тебя, то подумай своей дурной башкой, как он под меня рыть землю начнет, когда выяснится, почему это его драгоценный наследник взбрыкнул и решил не жениться на своей богатенькой невестушке!

— Я разберусь с этим.

Вот тут мне захотелось заорать так, чтобы кровь из ушей пошла у обоих. Но вместо этого только вдохнула глубоко и выдохнула, осклабившись пренебрежительно.

— О, ну вот как разберешься, так и поговорим, Антон! А пока свали и не засирай мне мозг, мажор!

— Нет, Лись. Кое-что я скажу сейчас. Не потом. А ты меня выслушаешь, примешь к сведению и исполнишь.

— Каверин, я командам ни хрена не подчиняюсь. У меня на них жесткая аллергия.

— Ничего, переживешь. Первое: мы вместе с этого момента и до упора, сколько земля нас носить будет. — Я гневно вдохнула, но он прикрикнул: — Рот закрыла! Второе: я разберусь со всем, как и обещал. Со. Всем. Третье: ты будешь сидеть тихо, как мышь под веником, и ждать меня. Ждать, скучать и пиздец как хотеть. Узнаю о ком-либо или увижу какого-нибудь гондона членоносного рядом — бошку отверну без выяснения сопутствующих обстоятельств. Ему. Поняла?

— Каверин… — закатила я глаза, но он меня опять заткнул.

— Поняла! — надавил он. — Все, короче. Сидишь и не отсвечиваешь. Вернусь, и обо всем еще поговорим, и сможешь мне высказать, что тебе приспичит.

Чего не случится никогда, потому что твой паморок непременно закончится, как только до конца осознаешь, что же я за гемор такой, особенно для мальчика вроде тебя.

— Не нужно мне твоих возвращений, когда же ты уже всосешь это!

— Эм-м… я не помешаю, ребята? — в кухню осторожно заглянула корниловская подружка с аптечкой в руках.

— Да ему не аптечка нужна, а в больницу! — рявкнула я на нее. — У него сотрясение его дурацкого мозга наверняка! Пусть ему уже голову починят, и свалит он!