Фемистокл с трудом узнал царя: так он постарел, помрачнел, осунулся. Смуглое лицо его еще больше потемнело, под глазами залегла желтизна. Он сурово, без улыбки смотрел на Фемистокла:
— Садись. Видишь, я тут как в плену, донесения со всех сторон. Вон сколько свитков. Не успеешь решить одно, является другое… Но — к делу. Ты, конечно, знаешь, Фемистокл, как бесчинствуют на море твои афиняне. Эллинские триеры нападают на Кипр… Доходят до Киликии. Афиняне пробрались и в Египет, поднимают там восстание. Мне это надоело. Я устал.
— Я все это знаю, царь.
Ксерксу показалось, что Фемистокл слишком спокоен. Это безразличие к царским заботам раздражало его.
— Ты все знаешь? Тем лучше. И я объявляю тебе, что решил идти в поход на Элладу.
«Вот оно! — подумал Фемистокл. — Дошло до расплаты».
— Помнишь ли ты мое условие, Фемистокл? И готов ли ты выполнить это условие?
— Помню, царь. И слово свое сдержу.
Ксеркс внимательно посмотрел на него:
— Ты обещал вести мое войско на войну с эллинами. А теперь я вижу, что ты побелел, как твой хитон, и губы у тебя дрожат. Или ты стал трусом?
— Нет, царь, я не стал трусом. Я только жду твоих приказаний.
— Так вот, приказываю тебе, Фемистокл: поезжай на побережье, собирай войска. Ты поведешь их на Элладу.
— Я выполню твой приказ, царь!
Фемистокл земно поклонился — это уже не слишком тяготило его — и отправился выполнять приказание царя.
Небольшой отряд следовал за ним по царской дороге, ведущей к морю. Фемистокл ехал на побережье, чтобы проверить, как подготовлена переправа через Геллеспонт и обеспечено ли продовольствие войску, которое уже собиралось по азиатским городам…
В полдень Фемистокл со своим отрядом остановился на отдых. Палила жара, и лошади и люди устали.
Палатка защищала от небесного пекла, но земля дышала жаром, остро и терпко пахло полынью. Повеяло чем-то полузабытым — лагерной жизнью, военными походами… Что ж, теперь он собирался в поход. В поход на Афины!
«О Зевс и все боги, дайте мне силы вынести это испытание! Неужели я должен поднять меч на землю моих отцов?!»
Фемистокл уснул с тяжестью на сердце. И как только он закрыл глаза, в палатку вошла богиня фригийцев Кибела Диндимена, мать богов, живущая на фригийской горе Диндиме. Она держала в руке ветку, на голове у нее сверкала диадема с изображением крепостных башен. Кибела наклонилась к Фемистоклу и сказала:
«О Фемистокл, избегай львиной головы, дабы не наткнуться тебе на льва».
ebooksa