— У самых платформ вдруг его потерял! Как под землю провалился… — Он развел руками. — Ничего не мог понять.
— Где это произошло?
— Он шел вдоль забора. Сзади я заметил электричку, шла быстро, но совершенно беззвучно. Было неясно, на какой путь ее примут. Я перебежал на другую сторону путей, к элеватору, а когда электричка оказалась между ним и мною, снова вернулся…
— А Пименов?
— Больше его не видел! Поезд прошел к платформе, остановился. Из вагонов высыпали пассажиры. Я прибавил шагу… Когда выскочил на платформу, впереди никого. И сзади — тоже.
«Так могло быть, — подумал Денисов. — Пименов шел по тропинке, по другую сторону пути, круто свернул перед самым локомотивом и был сбит раньше, чем Музыкант поднялся на платформу…» Электрички и в самом деле двигались совершенно бесшумно, и, кроме того, по традиции их красили в зеленый цвет, словно для того, чтобы они выглядели незаметнее.
— Я пошел по платформе, но никого не встретил, кроме машинистов…
Он не договорил: мальчуган лет четырех вбежал в кухню, на симпатичном личике не было и тени сна.
— При нем ни слова… — умоляюще шепнул Альтист. — Это что такое?! — крикнул он сыну. — Иди спать! Сколько можно говорить!
Мальчуган тонко чувствовал обстановку: увернувшись от отца, бросился назад, в прихожую, к Долговязому.
— Шура! Я к тебе…
Долговязый с ребенком в руках шагнул в кухню.
— Ты не уйдешь? — Мальчуган вертел головенкой. — А что вы все здесь делаете? Я маме скажу!
Долговязый театрально отвернулся, издал носом хлюпающий звук.
— Иди спать!
— Не пойду! Хочешь, я сыграю тебе «Опус шесть»?
— Завтра… — Долговязый достал платок, вздохнул, вытер глаза. — Или через несколько лет… Когда я опять приду.
Денисов спросил у Альтиста:
— Кроме вас, взрослых в квартире нет?
— Только я. Жена на работе.