— Значит, вы — Денисов…
— Денисов Игорь. — Он встал.
— Садитесь. Двадцать четыре года.
— Двадцать три.
— Двадцать три, служил на флоте…
Денисов сел, искоса взглянул на свой синий якорек на кисти.
— На Севере.
— Вернулся на завод. Потом решил пойти работать в милицию, — Кристинин наверняка думал о том, как можно будет использовать биографию Денисова в предстоящей операции, — попал в школу подготовки… Ученик десятого класса рабочей молодежи? — Кое-какие наметки у него уже были. — Хобби?
— Я занимался рисованием в студии.
— А на заводе вы кем работали? — спросил Михаил Иосифович. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу, откинувшись всей спиной назад, и был совершенно спокоен.
— Электриком по шестому разряду. И на флоте тоже.
— Вам о приметах Новожилова рассказывали? — И тут все трое впервые взглянули на Денисова с интересом.
«Значит, я в группе, которая будет брать Новожилова! Вооруженного! — сообразил Денисов. — Это уже не занятия, это то самое, настоящее!»
— А как же?! — Он припомнил: — «На вид сорок лет, плотный…» У меня записано!
За окнами и стенами кабинета была жизнь, здесь — ожидание.
— Какого калибра у него пистолет, товарищ майор? — спросил Губенко у Михаила Иосифовича.
— Семь шестьдесят пять. — Старик пожал плечами. — Не представляю, где Новожилов его откопал? Модель девятьсот девятого года…
— Мы как-то изъяли «борхардт» восемьсот девяносто третьего года, — сказал капитан Кристинин, — Помните?
— Как же! Я стрелял из него. И из «люгера» тоже.
Денисову нравилось, что Кристинин держался с ним и с Губенко как с равными, а к Старику обращался почтительно, как младший.